25. Когда взошел Аполлоний во храм, то явился его взору совершенный порядок и во всем мудрое устройство и божественное установление; однако что до бычьей крови, гусей и прочей жертвенной живности — этого он не одобрял и не почитал приличным для богов угощением. Итак, когда жрец спросил его, по какому понятию не приносит он подобных жертв, он сказал: «Лучше ты мне ответь, по какому понятию ты эти жертвы приносишь». — «Кто это такой умный, чтобы исправлять египетские правила?» — возразил жрец. «Всякий мудр, кто явился от индусов, — отвечал Аполлоний и продолжал: А быка я испепелю сейчас же [208] и мы поделим с тобою дым, так что у тебя не будет повода жаловаться на судьбу — ведь боги вкушают именно дым, — а затем, когда изваяние быка плавилось в огне, добавил: Вот тебе и жертва». — «Какая жертва? — спросил египтянин, — я ничего тут не вижу». На это Аполлоний сказал так: «Разве Иамиды, Теллиады, Клитиады и вещие Меламподиды болтали вздор, столько возгласив об огне и столько из него добыв прорицаний? Или, по-твоему, мой милый, от сосны и кедра получается огонь пророческий и годный для волхвования, а огонь, зажженный от чистейшей и тучнейшей влаги, предпочтения не достоин? Если бы была тебе ведома огненная премудрость, ты увидел бы, сколь многое явилось на круге восходящего Солнца».
26. Такими вот словами укорял Аполлоний несведущего в божественном египтянина. А так как александрийцы питают столь сильное пристрастие к лошадям, что, когда сбегаются поглядеть на скачки, дело доходит до человекоубийства, то он, явившись в храм, разбранил их за это, произнеся нижеследующую речь: «Доколе будете вы умирать не ради чад своих и капищ своих, но от того, что пятнаете святыни, ибо приходите вы туда, исполнясь кровавой скверны, и внутри священных стен истребляете друг друга? Не сокрушил ли некогда Трою единый конь, устроенный ахейской хитростью? [209] А у вас и колесницы готовы, и кони взнузданы, от коих покойной жизни вам не видать, — так и пропадете вы не от Атридов и не от Эакидов, но сами себя погубите хуже пьяных троянцев. Вот в Олимпии сколько ристаний — и борьба, и кулачные бои, и многоборье, — однако же никто из-за ристателей не погиб, хотя было бы куда извинительнее проявить чрезмерное рвение из-за соплеменников, — а вы-то здесь из-за лошадей режетесь в поножовщине и готовы побивать друг друга каменьями! Пусть огнем горит такой город, где средь стенаний и ругани
Воев губящих и гибнущих кровью земля заструилась
