Смотрю вопросительно, ожидая объяснений.
— К сожалению, эта, как вы выразились, дрянь вызвала необратимые последствия, — Пашкевич делает мучительную паузу. — Если верить анализам и узи, — пролистывает мою историю болезни. — Кхм… После кровотечения и перенесенной операции у вас вряд ли получится забеременеть теперь.
Перевожу взгляд на его лицо. Серьезное, мрачное, с оттенком сочувствия.
— Что? — шепчу срывающимся голосом.
Я наказана за свою ложь? Почему так жестоко!
— Может, вы ошиблись? — умоляюще уточняю.
— Простите, вам действительно грозит бесплодие, — чеканит слова. — Но это еще не самое страшное…
Нервно сглатываю подступающий к горлу ком, смаргиваю первые слезинки. И пытаюсь взять себя в руки. Сжимаю кулаки, пристально смотрю на врача.
— Что может быть страшнее бесплодия? — цежу я, из последних сил сдерживая рыдания.
Я никогда не мечтала о семье в ее традиционном понимании. Ведь там обязателен… муж. А я в принципе не доверяю мужчинам. Опасаюсь их. Они жестоки и ведомы своими инстинктами. Нет уж, лучше без них обойтись.
Но ребенок… Наверное, когда-нибудь я бы решилась стать матерью. Посредством ЭКО, например. Растила бы малыша, воспитывала. Такую кроху, как близнецы моей сестры или как Даниэль, племянник Яна.
Однако больше у меня не будет такой возможности.
Окончательно одна. Навсегда.
— Что может быть ценнее материнства? — сипло добавляю.
— Ваша жизнь, — шепчет Пашкевич, придвигаясь ближе. — Если вы не пили таблетки сами…
— Нет! Говорю же! Я не была беременна! Я вообще еще… — осекаюсь и глаза прячу. Лишняя информация. Впрочем, разве врачи сами не определили во время обследования? Что я… чиста…
— В таком случае… вам их подмешали, — продолжает гинеколог. — И дозу намеренно увеличили, чтобы наверняка, — кивает многозначительно. — Кто-то из тех, кому была невыгодна ваша беременность.
Боже. Выдуманный малыш, которого Левицкие считали реальным, мог претендовать на наследство. Дед Адам никогда бы не оставил правнука без денег. Наоборот. Он помешан на семейных ценностях.
Именно поэтому я… солгала. И ненавижу себя за это теперь.
Меня переиграли и уничтожили…
Но лучше так, чем если бы я… оказалась по-настоящему беременна. Страшно представить, каково это — терять зарождающуюся в тебе жизнь. Доктор прав — это страшнее бесплодия, к которому меня привели…
— Левицкие, — ахаю я.
Как одна из главных наследниц, я была для своих родственников костью в горле. Появилась из ниоткуда, когда никто не знал о нашем с сестрой существовании. И… заявила права на часть их несметных богатств.
