- Но там наш гарнизон...
- Если за год нельзя найти подходы к капитану гарнизона, значит, в этом мире что-то не так, - задумчиво проговорил Рамер Девятый. - И еще баронесса...
- Замуж ее нужно отдать поскорее, - сказал секретарь, - лучше всего - прямо сейчас.
- Да? - император шевельнул бровью, - и за кого же?
- Разве у вас мало преданных людей? Мой старший сын, виконт Валси...
- Да ты совсем сдурел, любезнейший? - изумился император, - мальчишке четырнадцать лет, ему в солдатики играть.
- С вашего позволения... горничных он уже щупал...
- Вот именно, - фыркнул Рамер, ни на секунду не принявший предложение всерьез, - и что будет дальше? Женится - и продолжит... щупать? А у супруги стратегически-важное владение.
- Яйца оторву!
- И зачем он тогда будет нужен жене? - император еще не смеялся, но был к этому близок. Секретарь тоже понял, что подкат не прошел, а если так, отчего бы не пошутить, - Нет, Лекс, отрывать яйца мальчику ни к чему. Лучше дать перебеситься и женить, когда гон пройдет. А баронесса... Замуж ее, безусловно, отдать необходимо. За кого - посмотрим, что будет нам выгоднее. Я поручаю тебе составить список, и напротив каждой фамилии написать во-первых, почему этот дворянин может быть предан Империи и императору. А во-вторых... во-вторых, почему он может предать. Недостатки. Пороки. Семейные неурядицы. Долги. Ну, не мне тебя учить. И - пригласи баронессу.
Но Алету опередили...
- Басаэ те...
- Соу!
Обжора озадаченно посмотрел на Эшери. Они сидели на крыше шикарного особняка баронов Шайро-Туан, в тени широкой каминной трубы, возвышавшейся над всей Кайорой.
- Это что?
- Традиционное приветствие. На картаэльском.
- Почему на на фиольском?
- Чтобы слуги не подслушали. Здесь приграничье, язык ближайших соседей знают все.
- А тебе и картаэльский знаком?
- Не в совершенстве. Но в достаточной мере, чтобы понимать. А ты - молодец, с прослушкой не промахнулся. Я думал, они сядут в кабинете...
- Я тоже думал, - пожал плечами Обжора, - но держал в уме и другие варианты. Так что на всякий пожарный провесил прослушку везде.
Эшери с сомнением посмотрел на приятеля.
- И ты еще жив?
- Ну, я же не носился по всей Кайоре, как в зад укушенный. - Обжора хотел еще что-то добавить, но Эшери вскинул руку, призывая его к молчанию. В комнате снова заговорили: резко, напористо, почти зло.
И с каждым словом Эшери все больше и больше мрачнел, уходя в себя. Взгляд зеленых, "бутылочных" глаз застыл в одной точке и приобрел ощутимую тяжесть.
