— Я всегда говорил, что она — наглая мышь! — распылялся Гратий. — Вечно подслушивает, сует свой нос...
— А ты молчи! — рявкнул Демидий. — Надо было тебе потащиться с нами!
— Я уже взрослый! Хорошо стреляю! И не буду обузой! — обиженно возражал молодой рыбак.
— Ну да, ну да, — подкатив глаза, протянул Артемис и сплюнул на землю.
— Идет, — сказал Демидий, и все посмотрели на девушку.
Ощущая спасительный прилив крови к застывшим частям тела и испытывая облегчение, Ясмина теперь могла думать не только о боли. Медленно ступая в сторону повозки, она сгорала от стыда и со страхом смотрела на рыбаков. Остановившись перед Артемисом, склонила голову, покорно ожидая нравоучений.
— Об отце ты хоть подумала? — тихо, укорительно спросил рыбак, стараясь заглянуть Ясмине в глаза.
— Мне очень нужно в город, — прошептала она.
— Попроситься язык отсох? — грубо спросил Демидий.
Глаза Ясмины наполнились слезами. Несколько раз всхлипнув, она отчаянно воскликнула:
— Попросилась, не пустил! Время, говорит, не подходящее!
— И он прав, — мрачно проговорил Артемис, — ладно, лезь в повозку, делать нечего уже. Твоя взяла.
Ясмина забралась в кузов. Облокотившись на бочки, отвернулась к лесу и притихла, иногда утирая слезы. Гратий устроился на задке, свесив с него ноги. Демидий управлял телегой, а Артемис двигался рядом, верхом на сером Гризэусе.
Солнце клонилось к земле. Ясмина так и сидела, храня молчание. Гнев рыбаков стих, сменившись немым неодобрением. Она знала: мужчины примирятся с ее присутствием, и терпеливо ждала. Гратий же, напротив, смачно откусывая налитое яблоко, болтал ногами и беспрерывно разговаривал.
— Где будем спать? — задал он очередной вопрос.
— Эту ночь — в лесу, — ответил Демидий, — до общины пахарей посветлу не успеем доехать. Скоро будем готовиться к ночлегу.
Артемис, покачиваясь в такт лошадиному шагу, бросил на Ясмину потеплевший взгляд. Он достал из-за пояса баклагу и протянул девушке.
— На, выпей, — сказал, тряхнув рукой. Рыбак подкинул сосуд, и Ясмина тут же его поймала.
Откинув пробку, она жадно пила воду из узкого горлышка. Демидий обернулся, и, улыбнувшись, достал из мягкой, переброшенной через плечо сумки большую грушу.
— Держи. — Он подал Ясмине фрукт, который девушка принялась часто откусывать и торопливо пережевывать.
Съев грушу вместе с огрызком, она, опомнившись, промолвила:
— Спасибо большое.
Артемис кивнул в ответ и с напускным интересом спросил:
— Зачем тебе так нужно в город?
