Выйдя из ангара, Марк и остальные поднялись по ступенькам на нижний уровень. Весь корабль состоял из трёх уровней: технический, нижний и верхний. На техническом уровне — откуда они и явились — располагались ангар, трюм и отсек двигателей. На нижнем находились лазарет, столовая, душевая и туалет — всё, что нужно для существования рядового астронавта. А также там были и каюты экипажа, в которых насчитывалось шестнадцать человек. Подумать только, шестнадцать человек, не включая капитана, — изменники родины, которые помогают бежать повстанцу и двум другим политическим заключённым, которых тоже в случае чего нарекут именем революционеров. Знает ли Государство, сколько же настоящих предателей среди граждан?
Член экипажа подвёл бежавших заключённых к душевой.
— В шкафчиках одежда, возьмёте оттуда, — бросил он. — Столовая вон там. — Астронавт указал в сторону нагромождения пустых столиков, где хозяйничал один молодой человек.
— Ну а дальше вы сами знаете. К Павлу. Его каюта вон там, возле контейнера.
— Всё ясно, — ответил Марк в нетерпении смыть с себя всё, что впиталось в него за последнюю неделю. В шаттле они использовали лишь крошечную долю воды, чтобы отмыть лицо и руки. И сейчас Марку казалось, что его тело с ног до головы впитало кровь тысяч убитых.
Член экипажа поспешил удалиться в сторону столовой, а Октай повернулся к Джемингу.
— Павел значит?
Джеминг продемонстрировал свойственную ему лёгкую ухмылку.
— Что-то не так?
— Тогда в шаттле ты говорил, будто бы знаешь его, — сказал Марк.
— Я не говорил об этом. Я сказал, что у меня есть агент. У меня, значит — у повстанцев. Я слышал о нём, но встречаться и знакомиться до сегодняшнего дня нам не приходилось.
— А если бы его не было? — спросил Октай. — Мы сидели в шаттле, ожидая сами не зная кого.
В жесте сдающегося человека Джеминг на мгновение вскинул руки.
— Но он здесь. Не так ли? — Не дожидаясь ответа, повстанец вошёл в душевую.
Заключённые приняли горячий душ, который немного растворил их страхи. Остались лишь вопросы. Избавление от тюремной одежды родило необъяснимое облегчение на душе у Марка. Такое, будто бы теперь он окончательно свободен и сможет вернуться к прежней жизни. На деле же было не так.
— Серьёзно. За эти десять суток больше всего я скучал по нормальному туалету. Этот туалет для невесомости — худшее, что придумало человечество! — разглагольствовал Юн, бодрой походкой ступая впереди двух товарищей.
— Скажи спасибо, что он у нас вообще был, — ответил Марк.
