Таким образом, можно условно выделить три уровня материи: «верхний», который в той или иной мере доступен для нашего наблюдения вплоть до субатомных частиц (при наблюдении которых, однако, уже возникают всяческие парадоксы вроде квантовой неопределенности и нелокальности, корпускулярно-волнового дуализма и т. п.); промежуточный уровень, который может теоретически описываться как физический вакуум или близкие к нему состояния полей; и, наконец, полностью скрытый от нас базовый уровень, который содержит в себе материальное бытие остальных уровней как потенцию и обеспечивает единство и связанную с ним внутреннюю упорядоченность материи.
С позиции, обусловленной нашим опытом, базовый уровень материи должен представлять собой нечто абсолютно единое, несоставное и неопределимое, аналогом чего может служить геометрическое понятие точки. В этой неопределенной «точке», однако, выделяются, актуализируются многочисленные континуальные «области». Пытаться говорить об этом языком классической геометрии явно бессмысленно: ее термины к такому предмету просто неприложимы.
Вопросу происхождения множества из единства особое внимание уделялось в неоплатонизме. В философии Плотина этот процесс описывается как эманация, излучение единого Первоначала, которое не есть сущее, но возможность сущего, и порождает все сущее вследствие преизбытка своей природы, не рассеиваясь в нем, но сохраняя свое постоянство. Здесь важным представляется акцент на качественном изменении бытия при переходе от Единого ко многому. Обычный для нашего способа познания принцип сведения всякого качественного изменения к количественному здесь не работает. Порождение многого Единым — это процесс не физический, а в буквальном смысле метафизический, то есть вне границ предмета познания физики. Как сказал авторитетный исследователь античной философии Джон Рист, «за метафизикой нужно обращаться именно к Плотину — без преувеличения, царю метафизиков. И его философия, выходящая за пределы конечного мира греков, выглядит созвучной современному миру и, подобно теории относительности, разрушает привычный и механистичный мир умопостигаемой реальности»[54].
Диалектику единого и многого Плотин раскрывает через понятие числа. Переводивший плотиновский трактат «О числах» А. Ф. Лосев поясняет его мысль следующим образом: «…число как эйдос есть и сверхсущая единичность, всегда равная себе и невыразимая, и — определенное множество таких единичностей, ставших, поэтому, уже выразимыми и счисляемыми»
