На том и порешили. Мы пообедали и мама поехала на Крылова. Примерно через час раздался звонок телефона. Звонил Богдан, мой директор. Я начал извиняться, что подвел их с ключами. Он ответил, что когда они увидели, что меня нет, поняли, что я опять задерживаюсь. Мало ли что случилось. Благодаря его мудрому решению, в бардачке машины лежал дубликат ключей, поэтому в офис они попали без проблем. Когда я не явился через час, они хотели позвонить мне домой. Выяснилось, что никто не знает телефона. Теперь вот пришла женщина, сказала, что её зовут Надежда Петровна, она мать Дениса Орлова. Сообщила, что Денис заболел, что его несколько дней не будет. Оставила твой домашний телефон и хотела оставить ключи. Ключи они не взяли, сказали пусть они остаются у меня. Спросил, почему я им не позвонил. Я повторил версию со своей забывчивостью, которой он вполне поверил. Спросил, как я себя чувствую. Я сказал, что неважно, поэтому и не пришел. Не хотел, мол, заражать. То, что моей болезнью с перемещением во времени заразиться маловероятно, дело десятое. Вероятность, хоть и мизерная, есть. Я же «заболел». Таким образом, я ни в одном слове не соврал, а то что директор понял это по-своему, не мое дело.
Он понял как надо. Сказал, что конечно, простуда это дело такое… Что заразный я им там нафиг не нужен. Жаль, конечно, что они остались без свежих анекдотов из юмористической файл-эхи, но ничего, переживут. Тем более, что когда я выйду, я все равно их, для них, зачитаю. Мы попрощались и понял, что успешно начал «натурализацию» в этом мире. Жаль, если это всё окажется зря…
Мама пришла вечером, около восьми. Удивилась тому, что я приготовил ужин. Я ответил, что чего там готовить – лапшу с сосисками. То, что я научился готовить всякое, от квашеной капусты до разнообразных супов-борщей, я пока решил не раскрывать. Бабушку я уже давно накормил и теперь мы поужинали сами. Мама сказала, что довольна моими успехами, намекая на приготовление ужина. Понятно, что она хотела меня поддержать, занятого, по её мнению, тяжелыми думами о себе и своем месте в обществе. Я попросил её не возвращаться к этой теме. Чтобы я сам все обдумал и решение было только моим, без какого-либо маминого влияния. Пусть даже это влияние будет самое положительное и правильное. На самом деле мне просто уже хотелось закончить с этой историей и больше к теме со смыслом жизни не возвращаться. Пока мама пила чай, я помыл посуду. Видимо, это было чем-то необычным, однако мама сдержалась и ничего не сказала. Видно было, что она довольна тем, что её сын взялся за ум. Теперь даже её вранье про мою болезнь и мои прогулы приобрели важное обоснование.
