– Ну могли бы и повкуснее что-то дать, – сморщился Стиг.
– Я тоже самое сказала вчера.
– Инурия, ты как? – спросил он меня через время.
– Нормально, – пожала я плечами, – даже немного приятно быть первой, хоть и не понятно почем у я оставалась тормознутым Элементов все эти года, пока не увидела вас.
– Могу тебя утешить, – с умным видом сказал Стиг, – с первого раза редко что у кого получается, и ты тоже, вот те ребята в колбах явно уже родятся активными и любопытными и никакие ПВ их не возьмут.
Я рассмеялась.
– Возможно, ты прав.
– Но вообще мне немного обидно, – сказал Стиг грустно.
Я непонимающе на него уставились.
– Почему ты первая, а не я? Я такой симпатичный и веселый, – сказал он и смешно выпятил губу.
Мы с Ману расхохотались и я бросила в Стига кусочком сухой еды. Он поймал его и съел, чем еще больше нас рассмешил.
Пока ничего страшного в их исследованиях я не видела. Мы втроем сидели в креслах. К нам приклеили кучу датчиков с проводами и задавали тысячу вопросов о детстве, о воспоминаниях, о том что нам нравится или не нравится, это было не страшно и не сложно.
– Вы влюблялись, Элемент Кан, – равнодушно произнес очередной ученый, из тех, что сидел за столом часами ранее и смотрел на нас как на микроб.
Я замялась, сразу же всплыл образ Ману, все еще усугублялось тем, что он сидел рядом и слушал.
– Не нужно врать, мы это увидим, – предупредил меня ученый.
– Да, – ответила я, – влюблялась.
– Вам нравится испытывать это чувство?
Я посмотрел на него, как на умалишенного.
– А что, это может не нравится? – мой вопрос вызвал смех Стига.
Ученый проигнорировал и начал спрашивать дальше.
Когда мы сняли с себя все проводки и нам по очереди делали какой-то объемный снимок головного мозга, в лабораторию вошел Лютер Барлоу.
– Ну, как вы? – спросил он.
– Пока живы, – ответил Стиг пожав плечами.
– У этого парня отличное чувство юмора, – усмехнулся ученый, – в лучших традициях старого мира.
– Не слышала, чтобы кто-то применяла слово традиция, – улыбнулась я.
– Я же ученый в Лабораториях, мне можно все, и говорить тоже, – рассмеялся он. А затем стал просматривать результаты сегодняшних обследований.
– Расскажите, как давно за стеной стало безопасно? – спросила я.
– А кто вам сказал, что там безопасно? – усмехнулся он, – Идемте!
Мы пошли за ним длинными белыми коридорами, я так понимаю в итоге пришли в его личный Зал, где он работал. Здесь все было настолько белым, что болели глаза, за стеклянной стеной открывался вид на пустырь, а вдали виднелась стена.
