Вот морда — скульнул печально, взгрустнул. Как понял о ком и о чем я говорю. Мало мне магических луны и ветра, еще не хватало с животными всерьез разговаривать, а тем более их слышать. Сойду за городскую сумасшедшую, не утаю способностей, и загремлю в больничку. Там есть маленькое отделение для безумцев. Но это я так, подумала — полушутя, полувсерьез, на самом деле не зная, что еще мне прилетит в будущем.
Магазины и лавочки закрывались. Я, увидев на одной из лучевых улиц, вывеску «Одежда» сунулась по ступеням вниз, в такую же как у обувщика, полуподвальную каморку, но женщина уверенно щелкнула замком.
— Ты дура? Бегом домой, дотемна не успеешь, плохо будет.
Уже темно, солнце зашло еще полпятого вечера. Ноябрь как-никак. И да, наверное, я дура, раз решила остаться в районе до того времени, пока трамваи ходили. Правда, когда дошла до другой лучевой, где был маршрут, увидела, что трамвай пролетел мимо остановки не сбавляя скорости. И вагон пустой, и на улице никого — логично, с одной стороны, а с другой… фиг уеду ведь!
В течение следующего часа район вымер. Людей не попадалось нигде и никаких, окна в домах еле светились — все плотно завешены, фонари тускло горели через один, а то и через пять — городская разруха, она везде.
— Хватит скулить, трус.
Да тут и на ровном месте жуть нагнетается — утром и днем все нормальное и живое, а теперь до мурашек зябко от безлюдья и тишины. Все, что разбавляло ее — это трамвайный визг. Если не знать, что звук от рельсов, на шальную голову реально вообразить вопль проснувшихся упырей.
Пес прижался к ноге боком, на мое замечание послушно замолкнув, но стал дрожать. Почувствовала, как его худое тело мелко затрусило.
— Где-то здесь наверняка живет Грим, если слухи не врут. Я сама тут бы ни за что не поселилась, но, может, ему выбирать не приходится? Ладно, уговорил, топаем к парку, прыгаем на «единичку» и домой.
Жуть жутью, а меня не проняло. Да, я смотрела по сторонам, шла осторожно, прислушивалась и была в боевой готовности, но не боялась. Спокойно думала о всяком, о важном и не очень, не упуская возможности оценить — как же хорошо в новой обуви. Сухо, тепло, мягко. Наплевать мне на внешний вид, и одежду я таскала ту, что Ульрих принес — она еще два года назад не новая была, и зря не меняла. Одно дело внешний вид, другое комфорт. Стала вспоминать, на что же уходила зарплата, если не было трат на еду и вещи, и поняла — на тонны горячей воды, потому что мылась я часто и тщательно, и на книги. Был в Мирном магазинчик — торговали хламом, принимали хлам на перепродажу. Там я все деньги и оставляла, сначала покупая книги, а как прочитывала — возвращала за просто так, чтобы не захламлять квартиру.
