Сара склоняет голову набок.
— Это больно? В первый раз?
— Да. — Мой голос дрожит, и я откашливаюсь. — Это больно. — Никогда не перестает болеть.
— Сколько тебе было лет?
Мне совсем не хочется говорить об этом, но в то же время мою грудь раздирает от огромной необходимости поделиться с кем-то. Никто никогда не спрашивал меня о моем сексуальном опыте. Определенно, не моя мама, и у меня никогда не было близкой подруги. Разве это не то, чего я всегда хотела? Девчачьи разговоры без осуждения?
Я ищу на ее лице признаки бессердечности, а нахожу только яркое любопытство. Оно порождает теплое ощущение внутри меня. Она заинтересована, может, даже завидует. Потому что у меня есть то, чего нет у нее. Опыт.
Вытянув ноги, я наклоняю голову к стене.
— Мне было тринадцать.
— Ничего себе. — Ее лицо сияет в удивлении. — С кем? Как? Расскажи мне обо всем.
Слова приходят легко, льются из памяти, будто вытатуированы на каждой клетке моего тела.
— Мой брат только вернулся домой после службы в морской пехоте, и он привез с собой одного из ребят своего отряда — лучшего друга.
Тогда я была увлечена Лоренцо, его головокружительной привлекательностью, отточенными боями мускулами и суровым очарованием. И он смотрел на меня, как на самую красивую девушку, которую когда-либо видел.
Он все еще смотрит на меня, и я боюсь его до мозга костей.
Сара закрывает рот, скрывая пальцами свою улыбку.
— Ты отдала свою девственность лучшему другу своего брата?
Мурашки бегут по моей спине.
— Он оставался жить у нас, пока не нашел себе квартиру. Однажды ночью я проснулась, не могла заснуть, поэтому вышла на улицу, чтобы посидеть на задней веранде.
Папочка ушел из жизни всего месяц назад, и его потеря все еще ощущалась постоянной сжимающейся болью в груди. Он говорил, что нет ничего невозможного. Доказательство существует в магии музыки. Так что я сидела и напевала его любимую песню Херби Хэнкока, желая невозможного, чтобы он вернулся.
Сара давит на меня, ее выражение излучает гораздо больше восторга, чем того заслуживает реальность той ночи.
— Что случилось?
— Друг моего брата вышел из дома и прижал меня к ступенькам. Он был таким большим. Везде большим. И сильным. Он знал, чего хочет, и я не в силах была остановить его.
Я не могла предпринять какие-либо конкретные меры, чтобы защитить грудь и ноги от царапания о бетон, когда он брал меня сзади. Рука на моем рте заглушала крики. Звук рвущейся ночнушки раздавался в тишине. Запах его гнилостного дыхания заполнял воздух. И боль между моих ног... разрыв, кровь, болезненность в течение нескольких дней после того, как он брал меня снова и снова.
