- Извините меня, мэм.
Барменша пожала плечами и сказала теперь уже без эмоций:
- Оставь его. Боб. Пусть убирается.
Но Боб, очевидно, относился к тому не так уж редко встречающемуся типу людей, которых покорность жертвы лишь возбуждает и делает более агрессивными. Не исключено, что ему хотелось произвести впечатление на молодую женщину, покрасоваться перед ней. Во всяком случае, не ослабляя хватки, он насмешливо проговорил:
- Ты не понял меня, парень. Нужно извиниться по-настоящему. - Он беззлобно, но довольно свирепо встряхнул посетителя. - Проси прощения!
Керол отвернулась от стойки, делая вид, что происходящее ее совершенно не интересует. Она не видела реакции своего должника на требование Боба, а она была необычной. Нигил очень спокойно повернул голову к своему оппоненту и взглянул на него с откровенным любопытством.
- Но я ведь попросил прощения, мистер Боб.
- Сэр! - пророкотал Боб.
- Извините, сэр. Ведь я уже попросил прощения, сэр.
Вместе с покорностью Керол послышались в голосе незнакомца насмешливые, иронические нотки, и она с вновь проснувшимся любопытством повернулась к стойке.
- Прощения! Ты отбыл номер, вот что ты сделал. Я не слышал в твоем голосе истинного раскаяния. Проси прощения так, как бы просил его у мамми, когда она собиралась тебя выпороть.
Боб откровенно веселился, чувствуя себя хозяином положения.
- Оставь его, Боб, - устало сказала Керол.
Не обращая внимания на ее реплику, Нигил спокойно сказал:
- Моя мать никогда не порола меня, сэр.
- И напрасно! Этим-то она тебя и испортила, превратила вот в такого подонка. - Боб уже со злостью встряхнул посетителя. - Проси прощения, кому говорят!
- Я не люблю, когда меня встряхивают, - холодно проговорил Нигил и положил свою ладонь на кисть Боба, которая все еще стискивала его плечо. Я не шейкер.
Керол открыла уже рот, чтобы поактивнее вмешаться в происходящее, и снова закрыла его - ее вмешательства не потребовалось. На ее глазах происходило нечто удивительное и не совсем понятное. Нигил как будто бы просто положил свою ладонь на лапу Боба, положил, и все, но лицо Боба сначала отразило удивление, потом оно покраснело от напряжения, на шее вздулись жилы, а мускулы всего тела напряглись, наконец, оно исказилось от боли. Нигил снял руку Боба со своего плеча и как неодушевленный предмет положил на стойку, движения его отнюдь не свидетельствовали о мускульном напряжении, они были совершенно естественны, даже замедленны. Керол остолбенело наблюдала за происходящим, глядя на Нигила отупело и обиженно. Боб начал машинально разминать и массировать свою кисть.
