С бывшей женой, впрочем, ни эскапады, ни выкаблучивания не работали. Татьяна Алексеевна Пятова была женщиной властной и целеустремленной, все уловки Мурлова она попросту игнорировала, поскольку преследовала свой интерес.
На этот раз интерес заключался в сыне, тощем, субтильном существе пятнадцати лет, к которому Мурлов испытывал тщательно скрываемое отвращение. Сын, к счастью, отвечал ему взаимностью.
Они встретились в тесном кафе, где, раздражая Мурлова, скакали дети, звенела музыка и от блесток рябило в глазах. Разумеется, более спокойного места, найти было нельзя. Мурлов всю беседу просидел, отвернувшись к витринному окну. От детских криков по спине его бежали мурашки.
— Ты слышишь? — спросила его бывшая жена.
— Слышу, — сказал Мурлов.
Смутное отражение жены шевельнулось в стекле. Темно-синий кардиган. Розовая рука. Лица, слава богу, видно не было.
— Валентин!
— Я все слышу, — повторил Мурлов.
Сын, сидящий наискосок, фыркнул, не переставая играть в смартфон. Тыкал, идиот, пальцами в экран, вызывая ответные звуки.
— Так ты будешь участвовать в его судьбе? — спросила бывшая жена.
Мурлов хотел сказать, что однажды уже поучаствовал. Когда, собственно, зачал это недоразумение, вымахавшее уже вровень с отцом и, судя по всему, не отличающееся ни физическими, ни умственными способностями. А потом, кстати, поучаствовал второй раз, когда по разводу наделил его частью совместно нажитого имущества.
Мурлов коротко глянул на жену.
— Что тебе нужно?
— Миша хочет в колледж, — сказала Татьяна.
Мурлов ногтем тронул царапину на пластиковом столе, ребром ладони подвинув холодный стакан с коктейлем. Соломинка, пронзившая коктейль, казалась копьем в розовом теле. Экий натурализм.
— Я здесь при чем? Хочет — пусть идет.
— Это престижный экономический колледж, — сказала Татьяна.
— Не для обсосов, — подал реплику сын.
— То есть?
— Блин, чел, бабосы нужны!
В голосе сына сквозило возмущение тупостью отца. Это ж насколько надо быть оторванным от реальности! — слышалось в короткой фразе. Престижный — значит, дорогой. Дорогой — значит, нам с матерью не по карману.
Делай выводы, чел!
— Я вам не свинья-копилка, — сказал Мурлов.
— Валя, — сказала жена.
Мурлов поморщился, и Татьяна быстро исправилась:
— Валентин. Нам нужно всего лишь сто пятьдесят тысяч на этот год.
— На этот?
— И сто пятьдесят на следующий.
— Вас бы расчленить и закопать.
По остановившемуся, приоткрывшему рот лицу жены и всплывшим над телефоном блеклым глазам сына Мурлов понял, что произнес это вслух.
