— Ну-у… — замялся вдруг Николай Петрович. — Я, собственно… Дружок его зовут. Очень простая кличка.
— Дружок?
Песик никак не отреагировал.
— Он вас пока боится, — пояснил сосед.
— А он не грызет вещи? Не бесится? — спросил Мурлов. — Я знаю, некоторые собаки такой бедлам…
— Нет-нет! — поспешил заверить его Николай Петрович. — Исключительно смирный экземпляр.
— От жены достался?
— Н-нет, это с работы.
— Ясно, — сказал Мурлов. — Значит, его можно закрыть в комнате и не беспокоить?
— Да.
— Кормить, я так понимаю…
— Лучше ему ничего не давать. У него — свой рацион.
Мурлов подумал: четыре часа? Что ему какие-то четыре часа? И котик потерпит, посмотрим на котика вечером.
— Собственно, я не против, — сказал он.
Николай Петрович прижал ладонь к груди. Облегчение выразилось на его сухом лице.
— Я вам буду очень благодарен.
— Это само собой, — сказал Мурлов. Он пошире раскрыл дверцу в воротах и отшагнул в сторону, приглашая собаку внутрь. — Давай, Дружок, заходи.
Песик смотрел на него черными глазами.
— Вам, наверное, будет лучше взять его на руки, — сказал с короткой улыбкой сосед.
— Не кусается? — уточнил Мурлов.
— Что вы!
— Смотрите.
Мурлов присел и легко подтянул собачку к себе за желтый кожаный ошейник, поднял.
Тельце ее было теплым, лапа царапнула грудь, попав за отворот халата. Бусины глаз неотрывно изучали сменщика своего хозяина.
— Кажется, это йоркширский терьер, — сказал Николай Петрович. — Собака умная, если затявкает, скажите: «Тихо».
— Понял. А в комнате сказать: «Сидеть».
— Именно. Дружок понимает.
— Все? — спросил Мурлов. — Или я еще что-нибудь должен знать?
— Нет, наверное, все.
Николай Петрович улыбнулся, постоял еще, словно в нерешительности, потом качнул седой головой, махнул рукой то ли терьеру, который смирно висел у Мурлова в руках, то ли самому Мурлову и, скрипя подошвами туфель по гравию, направился в сторону монструозного щита, призывающего беречь природу. У щита, за шлагбаумом, находился выезд на шоссе. Выглянув за забор, Мурлов увидел метрах в пятидесяти, неуклюже скрытый кустом орешника темный багажник ожидающего соседа такси.
Понятно.
— Ну, что, псинка, будем вести себя тихо? — спросил он животное.
Дружок попробовал лизнуть его в нос.
— Нет уж, — сказал Мурлов, осторожно перекладывая терьера в руках и беря его под мышку. — Давай-ка как-нибудь без телячьих нежностей.
С неожиданным и, по сути, навязанным подарком он чуть не забыл про непременное первое правило. Пришлось, ругая себя, вернуться с полпути и закрыть на засов дверцу в воротах. Прокол.
