— Ай!
Узкая, облицованная кафелем ванная бросила под ноги деревянную приступку. Ударив об нее пальцы, Таня навалилась на стену, чувствуя, как обдирает уже травмированное бедро о неровный угол. Еще Олежку приходилось держать одной рукой. Господи, когда все это кончится? Сил ведь никаких нет.
— Танечка! Танечка, ты здесь? — раздалось в прихожей.
— Мы-ы! — замычал Олежек.
— Здесь! — выдохнула Таня, застыв в шатком равновесии.
— Ой, что ж ты так!
Тетя Зина, заглянувшая в ванную, не расстегнув простенькое драповое пальтецо, бросилась помогать. Она была деятельная, хоть и забывчивая, а иногда и бестолковая старушка. Но сейчас ее участие было неоценимо. Вдвоем они определили Олежку на скамейку, подставили тазик, стянули пеленки, которые Таня, не боясь испачкаться, выскочив в кухню, бросила в мусорное ведро. Ух, дух пошел!
— Что ж ты мычишь опять, бедный? — приговаривала тетя Зина, не давая Олежке свалиться со скамейки.
Пальцы ее оглаживали волосы парню.
— Мы-ы!
Таня, вернувшись, включила воду. Напор был хороший. Сил нет, а напор есть. Как так? Вода под ладонью потеплела, потом стала горячей. Вот ведь счастье какое, горячая, греть не надо.
— Теть Зина, вы рубашку ему…
— А как же! Сейчас, сейчас.
Тетя Зина тут же завозилась с Олежкиной одеждой. Таня, присев на мгновение на бортик ванны, чуть не уплыла в зыбкую дрему, спохватилась — встряхнись! — и сняла с гвоздя тазик. Вода застучала о пластиковое дно.
— Ну, мой хороший, ручку вот сюда…
Тетя Зина разоблачала Олежку. Голова Олежки тряслась. Таня прикипела взглядом к розовому, не зарастающему волосом пятнышку сантиметров на пять выше виска. Вода бежала, а она все смотрела и смотрела, представляя стремительный росчерк осколка, иглой воткнувшегося в череп.
— Танечка.
Таня повернула голову на голос тети Зины, но не отвела глаз от пятнышка.
— Да, теть Зина.
— Танечка, вода.
— Что? Ой!
Таня очнулась, опомнилась. Через край тазика поплескивало горячей. Вода аж парила. Разбавляя ее, Таня включила холодную. Олежек сидел ссутулившимся комочком. Бледные плечи, темная голова. Не придерживала бы его тетя Зина, давно уже упал бы. Ноги у него были худые и грязные, в светло-коричневых потеках.
Таня потрогала воду.
— Все, можно.
Она выкрутила кран и выставила на бортики ванны деревянную перекладинку. Вдвоем с тетей Зиной они посадили на нее слабо мычащего Олежку, как на насест.
— Держись! — сказала ему Таня и, прижимая своей ладонью пальцы левой его руки, заставила обхватить край доски.
