Огляделась девочка, заметила золотой ларчик, подумала: «Вот что меня развлечёт!» – и подняла крышку. Оказалась в ларчике берестяная корзиночка с яичной скорлупой, овечьей шерстью да гусиным пёрышком.
– Что за хлам держат во дворце! – воскликнула Мунаэле с досадой. Взяла и вышвырнула крыло в открытое окошко.
Тотчас явилась перед нею прекрасная госпожа, погладила принцессины кудри.
– Не бойся меня, дитя. Я – твоя крёстная. Что это глазки твои ясные покраснели? Ты плакала? Знаю, знаю – мачеха с тобой жестока. Но наберись терпения, милая Мунаэле, и увидишь: придут счастливые дни. Когда ты станешь взрослой, мачеха не посмеет обижать тебя; да и никто другой вреда тебе не причинит. Главное, береги корзиночку. Сшей для неё шёлковый чехол и всегда носи её с собой на поясе, в складках платья. Если всё-таки туго тебе придётся, достань гусиное пёрышко, брось в окошко – и я к тебе явлюсь, помогу. А сейчас пойдём-ка в сад, побеседуем спокойно под сенью лип.
Столь много должны были рассказать друг другу Мунаэле и прекрасная крёстная, так затянулась их беседа, что закончили они уже в сумерках.
– Дай-ка сюда корзиночку, дитя, – произнесла крёстная. – Ужинать пора. Не могу я допустить, чтобы ты голодной спать легла.
Склонилась крёстная над корзиночкой, прошептала заклинание – и тотчас возник прямо в саду стол, а на столе – фрукты, пирожки да сласти. После ужина крёстная проводила юную принцессу в покои и научила её заклинанию, спасающему от голода.
Ещё несколько лет минуло, выросла Мунаэле. Признавали все, кто её видел: в целом мире нет девушки прекраснее.
Тут-то и грянула война. Повёл король-отец войско в поход, и было войско разбито, и отступило, гонимое жестоким врагом. Вернулся король во дворец и велел готовить столицу к долгой осаде. Враги стояли под городскими стенами. Голод начался в столице, и даже королю, его семье и придворным не хватало пищи.
В отчаянии бросила Мунаэле гусиное пёрышко в окошко, тотчас явилась перед ней крёстная. Разрыдалась девушка: что как прорвут осаду враги, захватят столицу, возьмут в плен отца, брата и её саму?
– Утешься, дитя, – отвечала крёстная. – Хочешь, я выведу тебя из осаждённого города? Остальным помочь не в моих силах, придётся им как-нибудь самим справляться.
Мунаэле согласилась, и тотчас крёстная взяла её под руку и повела прочь из дворца, прочь из осаждённого города. Мимо вражеских воинов прошли они, не таясь. Смотрели воины вроде бы на них, а не видели – такова была сила волшебства.
