– Ну же. – Выдыхаю и смотрю в ответ. Добился своего. Получил мой взгляд, полный решимости. Осталось прикупить шпаги и можно фехтовать на радость офисному планктону.
– Давай поужинаем, – вдруг предлагает, выбивая из легких воздух в очередной раз.
Я открываю рот и пытаюсь дышать, но ощущение выброшенной рыбы на раскаленный берег не покидает даже тогда, когда Демьян наклоняется вперед, тянет ко мне свои руки и касается подбородка, вынуждая сомкнуть губы.
– Да-да, Ланочка, прикрой, – шепчет, насмехаясь. – Иначе кое-что попадет в твой милый ротик.
Я отталкиваю его руку и подскакиваю.
– Пошел вон! – рычу, указывая на дверь. – Если ждешь, что я напишу заявление на увольнение после сегодняшнего, то хрен тебе! – показываю ему фигу. – Я не уйду!
Он усмехается и медленно выпрямляется, пряча ладони в карманах брюк. Его рубашка на мгновение натягивается, и плотные мышцы на руках бугрятся. Но когда Демьян расслаблен, можно усомниться в крепости его худощавого тела. Однако я наверняка знаю – эта походка ленивого кота или непринужденная поза даже на собраниях – маскировка. Он как хищник – голодный и кровожадный – ждет свою жертву. И сейчас я отлично играю по его правилам. Но я сама загоняю себя в ловушку каждый раз, не выдерживая его натиска и позволяя сомневаться в себе. Он нашел брешь в броне, и давит на нее, ковыряет своими аккуратными пальцами, вытаскивает мои страхи и обнажает кошмары.
– Хорошо, Ланочка. Я уйду. Но предложение все еще в силе.
– Лучше я сдохну, чем сяду с тобой за один стол, – бросаю вслед его спине.
На миг Демьян замирает около двери. Его рука выскальзывает из кармана и поднимается вверх. Дотрагивается до ручки, но там и останавливается.
– Зря ты так, Лана-Банана. Я же дружбу предлагал.
Савицкий, не прощаясь, выходит. Дверь за его спиной закрывается, а через мгновение следом летит степлер и ударяется о стену, оставляя небольшую вмятину.
– Черт! – рычу и падаю на стул, пряча лицо в ладонях.
Я вновь не сдержалась. Но почему так происходит каждый раз, стоит Савицкому заявиться на порог моего кабинета? Он выводит меня, бесит, раздражает. Он обнажает меня, заставляет испытывать самые отвратительные чувства к своей непробиваемой персоне.
Я качаю головой, пытаясь прогнать его прочь. Безуспешные попытки прерывает короткое сообщение. Рука тянется к телефону.
Опять сообщение от него.
Гневно посылая Савицкого, я открываю входящее письмо и замираю с телефоном в руке. На губах невольно подрагивает улыбка.
