Том слышал про жуткий голод в этих местах лет пятнадцать назад – про это вспоминали на работе. Он окинул взглядом комнату, в которой не за что было зацепиться, и снова посмотрел на девушку. И о чем с ней можно говорить? Но тут кто-то снова дернул его за язык.
– И ты не хочешь отсюда уехать?
– Куда? – девица будто оживилась, но через миг снова поникла.
– Не знаю, мир большой. Живете тут в каком-то болоте, – лицо Тома теперь не было четко видно, но в его голосе послышалась брезгливость.
Ответа не было, и парень снова начал падать в сон.
– Нэнси хочет уехать, – вдруг раздалось уже почти в полной мгле. – Другая Нэнси. Которая тебя принесла, – Тому послышалось, что собеседница улыбнулась.
– А, что-то припоминаю, – только и протянул он, повернувшись на другой бок.
– Она всю жизнь копит. Говорят, пол комнаты денег.
Но Том уже не слушал, он окончательно заснул.
У толстой Нэнси и вправду была мечта: такая же большая, как она сама, – накопить капитал и уехать из дома буквой «П» навсегда. Женщина скрупулезно складывала все заработанное, и соседи поговаривали, что у нее уже настоящий клад из купюр и монет – такой, что он занимает пол ее квартирки, а вторую половину занимает сама Нэнси. Каждый день вот уже пятнадцать лет она месила тесто для пирожков в душном пекарном цехе, а излишки товара продавала по вечерам во дворе. Женщина не упускала даже день траура по сыну. Только пирожки в тот день никто не брал: они были чересчур солеными.
Во второй раз Тома разбудил солнечный свет. Еще не совсем яркий, но заявивший, что сегодня предстоит еще один душный день. Парень попытался резко подняться, но закружилась голова.
Стакан воды с лимоном, который поднесла Нэнси, был как нельзя вовремя. Том жадно опустошил его и только потом стал рассматривать и сомневаться насчет свежести посуды. Но стакан на удивление оказался чистым.
Нэнси стояла в дверях и наблюдала за ним. Когда Том понял это, ему вдруг стало неловко.
– Ты так и не спала? – спросил он, не отрывая взгляд от стакана.
– Нет, луна была красивой.
Только сейчас Том смог разглядеть свою собеседницу. При свете утра она выглядела старее: четкие носогубные впадины, уголки рта опущены вниз, на шею начали покушаться морщины. Но светлые глаза смотрели все так же беспомощно. Отчего-то стало жаль эту пока еще молодую женщину. Особенно когда вспомнился начатый вчера разговор.
– Понимаешь, – Том и сам не верил в то, что говорит это. – Сегодня будет много огня, все сгорит. Тебе надо собрать вещи и уехать отсюда.
