Страна пережила перестройку, наступило время становления демократии, об этом писали в газетах, постоянно говорили с экранов телевизоров. Свобода слова – это было так заманчиво, это были новые ощущения в сознании граждан новой России, которые начали привыкать к тому, что у них есть не только обязанности, но и права.
Тима Суров тоже проникся ощущением огромной потребности в свободе. Он уже точно знал, что ему в его родной школе не додают свободы, урезают его законные права. Пусть другие молчат, а он намерен бороться и добиваться того, что ему положено!
А возмущаться было от чего. Почему он, Тима Суров, должен покорно, как раб, выполнять ежедневные домашние задания, если он этого не хочет? Он же их себе не задавал! Да ему и в голову не придёт самому себе задавать домашние задания! И почему он должен молчать на уроке, если ему есть что сказать?
И Тима начал писать директору школы докладные записки по каждому пункту его разногласий со школьными порядками, в которых просил разобраться с проблемами, которые мешают Диме жить. На то он и директор, чтобы разбираться.
Однажды Михаил Абрамович, увидев Тиму, пошутил:
– А что это ты, Тима, анонимки нам носишь?
– Какие есё анонимки? – возмутился Тима.
– А вот такие: жалуешься на других, просишь, чтобы Юрий Евгеньевич разобрался и наказал виновных, а сам не подписываешься! Это и есть анонимка. Боишься, что ли?
– Нисего я не боюсь! – прошепелявил Дима с вызовом, и в школе не нашлось бы ни одного человека, усомнившегося в его словах.
Порядки в школе были строгие: одевание и уход из школы учеников были организованы по сценарию Юрия Евгеньевича, и в этом сценарии не было оставлено никаких лазеек для вольностей, могущих привести к пропаже вещей. Тима, закончив однажды свои дела в школе раньше одноклассников, решил, что ему уже пора домой. Он явился в гардероб и подал номерок гардеробщице Лидии Петровне.
– Ты почему не с классом? Звонка ещё не было, твои одноклассники ещё не выходили, – спросила его Лидия Петровна.
– Ну и сто зе? У меня есть права: когда хосю, тогда и выхозу! Захосю – и вообсе не приду!
– Ну и не приходи! А раз пришёл, так, будь добр, подчиняйся общим правилам.
– Я сто, не имею права сесяс домой идти?
– Нет, не имеешь!
– Тогда я позалуюсь директору, он Вас наказет!
– Жалуйся, – милостиво разрешила Лидия Петровна. – Только он меня, скорее, накажет, если я тебя отпущу раньше времени.
В тот же день на стол Юрия Евгеньевича легла жалоба на гардеробщицу. Помня разговор с завучем школы и его обидные слова о том, что он, Тима Суров, кого-то боится, Тима исправил своё упущение:
