Он не может быть серьёзным. Это произошло больше десяти лет назад.
— Много воды с тех пор утекло.
У него снова увеличились глаза, похоже, Энди пытается зародить во мне панику.
— Разве? Больше похоже на причину появления цунами.
— Энди, мы с Мэдисон только друзья, — настаиваю я.
— Ох, ладно, — дразнит он, словно ни на секунду мне не верит. — Тогда скажи мне сейчас, что ты не думаешь, что она горячая.
Я нахмурился.
— Откуда ты знаешь, какая она?
— Это всем известно! Где ты был? Медисон Харт — горячая штучка, но из-за её отца и брата ты должен быть психом, чтобы встречаться с ней. Ни один мужчина в здравом уме не приближается к этой девушке на десять футов.
Я тянусь к своему пиву, склоняю бутылку в сторону, как бы говоря «спасибо», и разворачиваюсь к залу. Его предупреждения бесполезны. Я не пытаюсь начать встречаться с Мэдисон, я уже смирился с этим. Мы просто будем друзьями. Я глотаю эту мысль, как горькую пилюлю, и запиваю своим пивом.
Я поражён тем, что в гостиной стало ещё больше людей. Не знаю, о чем думает Джейк. Здесь, наверное, собрались человек сто. Полагаю, это логично. Джейк вырос и жил в неспокойном районе города, пока его мама не вышла снова замуж, и он перевёлся в старшую школу Святого Эндрюса. В итоге, он знает всех и сегодня вечером пригласил их.
Конечно, есть и новенькие, парни и девушки, которые недавно приехали в наш маленький городок, но есть большая вероятность, что если я повернусь в любое направление, мой взгляд натолкнется на кого-то, кого я чертовски хорошо знаю. Несмотря на то, что я держусь в стороне возле кухни, подальше от этого безумия, оно все равно находит меня.
Я не всегда был антисоциальным. Просто за последние годы, со всеми изменениями, которые прошли в моей жизни, я чувствую себя обманщиком, натягивая фальшивую улыбку и неся чушь. Я предпочитаю спокойно потягивать пиво. Обычно рядом Энди, который болтает за нас двоих, но он ещё, должно быть, на меня злится из-за отказа быть его вторым пилотом, поэтому оставил меня одного.
— Как дела у фирмы, Бен? — спрашивает кто-то.
Процветают.
— Ты все ещё реконструируешь этот дом? — спрашивает кто-то другой.
Закончил год назад.
— Как твоя мама?
Умерла. Спасибо, что спросили.
Конечно, я этого не говорю. А жду, когда до них дойдёт, их лица сморщатся, и потом я разрешаю им сорваться с крючка и задаю тупой вопрос об их жизни. О, круто, у тебя сейчас двое детей? Расскажи мне больше о приучении к горшку.
Это никогда не закончится.
