Сбившись в тяжелые, черные стаи, они закружились над Степью предполья цитадели, оглашая почти выровненные временем развалины бастионов своими тревожными криками и писком.
В дальних, глубоких коридорах стали слышны приближающийся топот нескольких живых существ, что явно спеша, не разбирая дороги, неслись к сигнальному окну, обращенному на восток.
Почти добежав до него, они дружно закашляли, давясь свежим воздухом извне, задуваемым в выглаженный временем и дождями проем. В полумраке прохода коренастые и невысокие силуэты нерешительно перетаптывались в толстом слое помета, оставленном постоянными жителями этого места.
Короткая перебранка на невнятно звучащем наречии, сопровождаемая толчеей и раздачей звонких оплеух и один из участников, грубо растолкав пытающихся его удержать, вышел к пятну света на камне пола, помедлил и под дружный задушенный вздох, шагнул на него когтистой босою ногой.
Отдернул ее, почувствовав незнакомое ранее тепло и помедлив, уже решительно зашагал дальше, на ходу по-собачьи встряхнув шкурой и подняв тучу пыли. Посмотрел в проем окна, задушено рыкнул, борясь с головокружением от открывшейся ему картины и ненадолго замер.
Свет осветил горбатый, широкоплечий, кривоногий силуэт, закутанный в заношенную кожу и шкуры уже неопределенного происхождения, крепко держащий в когтистой руке короткое копье с сильно источенным наконечником из темного металла. Его голова почти полностью была укутана в кожу, оставляя только узкую прорезь для глаз.
Прислонив копье к камню стены, вышедший на свет стал неспешно распутывать свою правую руку из множества повязок. Размотав, открыл массивный браслет из черного металла с руническими рисунками на нем.
У него за спиной пока еще тихо запели его путники и повалились коленями в сухой помет, все повышая голос.
Носитель браслета, что-то тихо нашептывая, открыв браслет свету, вытягивает дрожащую руку и ждет. Лучи солнца касаются рун, лениво отбрасывают солнечные зайчики на стены от изломов гравировки рисунка и неожиданно, громко всхлипнув браслет, вздрагивает и, погасив солнечные зайчики, начинает жадно впитывать в себя свет.
Носитель браслета свободной рукой яростно рвет со своей головы покровы и, откинув в сторону кожаные лоскуты, открывает лицо орка старых семей, с почти белым от волнения цветом кожи с контрастно-выпуклыми татуировками и широко открытыми, безумными глазами.
Немного погодя браслет отпускает свет, прекращает дрожать и, как-то сыто повозившись, устраивается на руке шамана, медленно мерцая рунами в такт биения сердца своего хранителя.
