— Выть будем позже. Мы подумаем.
— Да, до вечера я жду, — Шаманка на удивление легко встала и улыбнулась, — до вечера.
К краям Ямы шагнули крепкие орки и молча сели, не спуская с них глаз.
— Это вас от глупостей убережет. И накормите их получше.
Отойдя от ямы, Тзя покосилась на Шаманку и встала.
— Что ты хочешь услышать от меня, Тзя? Ты все слышала, я все сказала. Иди, у тебя много дел, у меня тоже.
Тзя качнула головой, и они разошлись в разные стороны.
Вернувшись уже в сумерках, Тзя и Шаманка нашли узников там же и в том же составе. О тяжелом процессе принятия решения указывали синяки и ссадины на лицах пары из них, а проклинавший их еще и кособочился, придерживая бок.
— Договорились? — голос Шаманки был ровен и спокоен, лишь едва заметная искорка иронии сверкнула в ее глазах, и была отмечена Тзя.
— Да, Ведьма. Мы принимаем твое предложение. Я буду первым.
— Хорошо, достаньте их.
Стражи Ямы дружно скинули с нее решетчатую крышку, пара, не дожидаясь лестницы, прыгнула вниз и стала возиться с кандалами. Остальные, спустив лестницу, осторожно и бережно помогли подняться узникам, заставив их удивленно крутить головами.
После чего все вместе переместились в самый дальний от леса с Демоном сарай в Лагере, предварительно очищенный от вещей в нем.
Внутри него на полу кольцо из пяти малых костров, просто кучек из почти прогоревших углей, облако дыма, странный и незнакомый запах от сгоревших трав, циновки по количеству участников и еще дополнительный десяток охраны, внимательно следящих за узниками.
— Там, — Шаманка ткнула пальцем, усаживаясь на центральную циновку, что полукругом охватывали остальные. Севшие на свои места узники были бледны и по-разному скрывали свой страх.
— Сейчас я буду говорить слова, вы повторять за мной.
— Какие слова?
— Мы будем заключать договор. Готовы?
— Да. Но как я узнаю, что в нем.
— Я могу тебе рассказать на твоем языке, но я тебя обману. Я могу.
— Да, можешь. Начинай.
Шаманка начала четко, ясно и медленно проговаривать слова клятвы-согласия на орокан, узники за ней повторяли с ожесточенно-обреченными лицами. По окончанию клятвы Шаманка мгновение подумала, прислушиваясь к себе, и неожиданно хлопнула руками. Люди дернулись и застыли с теми выражениями лиц, что они успели изобразить.
А она, с усмешкой поглядев, в неподвижное лицо старшего из узников, что с ненавистью глядел на нее, с трудом едва подергивая губами и по-видимому проклиная ее, тихо запела необычный для орков ровный мотив заклинания.
