У меня сбоку довольно заворчал Лау-Таек, со скрипом вонзая когти в дерево перил. Поймав мой взгляд, он выпрямился и протянул мне свою руку в знак полного подчинения.
— Я твой коготь. Возьми мою жизнь, когда пожелаешь.
— Это твое решение, воин. Обратного хода не будет.
— Да, я готов, — он помедлил и добавил, — если я достоин.
— Я принимаю твою малую клятву, о большем позже.
Стараясь твердо ступать, я спустился к послам, вокруг которых кружили варги. Таша и Быстрый, купаясь в их облаке страха, демонстративно порыкивая и толкаясь, кружили и обнюхивали совсем серых от ужаса послов. Со всех сторон за этим наблюдали десятки и сотни восторженных и мстительных глаз орков лагеря.
Спустившись, поймал глаза Таши и позвал. Напоследок фыркнув в лицо все же упавшего знаменосца, она подошла и подставила свою голову, с другой стороны притиснулся Быстрый.
— Я слушаю тебя, Жрица.
С трудом преодолев страх, она подошла и, замешкавшись, все же поклонилась, вызвав тихий, восторженный вой со стороны моих пленных и, не поднимая головы, заговорила.
— Мой господин прислал меня сказать тебе, — она помедлила и, с ужасом косясь на варгов, продолжила, — ложный Тач-Варга, тебя зовут в гости, на Большую еду. Мой господин сказал, что прощает тебя за все, что ты сделал, и хочет наградить тебя и наделить тем, что ты заслужил. Твой ответ.
Жрица выдохнула и поникла, опустив голову. Я молча наблюдал за ней, почесывая мохнатое ухо млеющего Быстрого под ревнивое сопение Таши. По лагерю прошла волна тихого бряцанья, орки деловито перехватывали оружие и, многозначительно скалясь, понемногу со всех сторон стягивались к послам.
— Ты гость, — жрица удивленно вскинула голову, по лагерю замерли воины, недоуменно округлив глаза, — ты, я не знаю, как тебя зовут, и те, кто с тобой. Не очень мы вам рады, но вы гости. Проводите наших гостей и накормите их. Я позже дам ответ. Идите.
Проводив глазами ушедших, махнул рукой своим Старшим и, опираясь на варгов, ушел в свой дом. Там меня подхватила Тзя и потащила по ступеням, принюхавшаяся ко входу Таша недоуменно покосилась на меня и послала образ.
— Мы здесь, у норы побудем.
Войдя в дом, с наслаждением забрался в ворох шкур и одеял и со стоном вытянул ноги. В очаге уже горел огонь, у него на скамеечке сидела Шаманка и что-то варила в стоящих и булькающих котелках. Покосившись на меня, горестно вздохнула и повернулась к стоящему рядом Ру с подносом, заставленным множеством горшочков, кульков и связок ингредиентов.
