На этот раз, стало быть, ему принесли ветки полыни; интересно, кто из посетителей успел так рано, до обхода? Жаль, что переусердствовала запуганная мною сестра: я полюбил запах пустынной полыни этим летом...
А Мальчик уже рассказывал:
- ...такыры белеют - сверху степь как пегая звериная шкура, а озера, соленые, точно осколки зеркал - слепят, отражая солнце... И обрыв: как ножом отрезан, совершенно отвесный, представляете?
Я не представлял - я видел все это и помнил. Забавно совпали очередная фантазия мальчика и моя летняя поездка. Будет новое подтверждение грустного факта: никакая начитанность и "насмотренность" (если можно так сказать, имея в виду телевизор) не могут заменить свидетельства собственных глаз.
Да, не могут, и все же я был рад, когда он начал рассказывать про пещеры: как всегда, он готовился основательно, "докапывался" до малоизвестных сведений...
Там были пещеры. В стометровой стене обрыва издали чернели их квадратные отверстия. Не у многих в группе хватило альпинистской квалификации, чтобы добраться хотя бы до нижних, а к той, что была выше других, поднялся только я, скалолаз с семилетним стажем; ликовал, одолев подъем, так, что не удержался от озорства.
И тут холодок пробежал по спине - о чем это говорит Мальчик?
- ...кострище, закопченная стена, и по копоти - рисунки. Знаете, как в Зараут-Сае? Пляшущие человечки с палицами, козлы - рога, как сабли; бредут друг за другом, а двое - морда к морде, как будто дерутся...
Я схватился за сиденье стула: пол пошатнулся.
Ведь э_т_о и было м_о_е озорство.
Семнадцать дней назад я выцарапал заостренной палочкой эти фигурки - в стиле первобытных "писаниц" - на закопченной стене пещеры в отвесном чинке Устюрта. И никому не рассказал об этом: стыдно, все-таки взрослый человек, заведующий отделением.
Откуда же он знал? Он, Мальчик, который в тринадцать лет стал моим пациентом, и остался им, и останется - пока мы оба живем.
------
Помогла профессиональная тренированность: я спокойно дослушал до конца, и простился, и дошел до своего кабинета, не убыстряя шагов. А уж там - рухнул на стул и отдался сумбуру мыслей.
...Почему я всегда мысленно называл его Мальчиком? У него есть имя и фамилия - Сережа Ильин.
Может быть, потому, что ее первые слова - в то утро - были: "С мальчиком несчастье!" И они горели в моем мозгу - каждый миг - пока мы мчались на мотоцикле, перепрыгивая овражки, низвергаясь с холмов, а ветер рвал ее волосы, и они, как черный дождь, били мае в лицо...
