Более того, я была уверена, что моя мать не жила с Космо в одном доме.
И пока я стояла в холле, наблюдая, как мужчины возвращаются к своему грузовику, чтобы принести еще больше коробок, в открытую дверь, вальсируя, вошла Стефани.
Она выглядела фантастически в ярко-синей атласной блузке и соответствующей юбке до колен, которая облегала ее, как вторая кожа. Ее ярко-синие босоножки на высоком каблуке с ремешками были, другими словами, бомбой.
Как женщина, несмотря на свое нынешнее эмоциональное состояние, я не смогла удержаться от крика:
— Мне нравится твой наряд!
Она протянула руки и улыбнулась.
— Потрясающий, не так ли? Мы получим кредитку Люсьена, и я отвезу тебя в магазин, где все это купила, одену тебя.
Мое удовольствие от ее наряда исчезло, я сморщила нос.
— Не думаю, — сказала я.
Она подошла ближе, ее брови нахмурились, на губах играла легкая улыбка.
— Почему?
— Мне ничего не нужно от Люсьена, — величественно объявила я.
По какой-то непонятной причине это заставило ее громко расхохотаться, как будто я сказала шутку.
Затем, глядя на меня, она прошептала:
— Боже, я ему завидую.
Эй, вампиры все же странные.
Внезапно мне кое-что пришло в голову, и я посмотрела на палящее солнце, по которому только что прошлась Стефани к дому.
— Ты не должна находиться на солнце! — крикнула я, и это прозвучало как обвинение.
Она спросила сквозь смешок:
— Что?
— Ты, — заявила я, указывая на нее пальцем, — только что прошлась по солнцу. — Я указала на дверь, прежде чем опустить руку. — Мне казалось, солнечный свет смертелен для вампиров.
Замешательство промелькнуло на ее лице, прежде чем она пробормотала себе под нос:
— «Изучение Вампиров» уже не то, что раньше.
— Меня исключили, — призналась я.
Ее прекрасные голубые глаза расширились, затем она запрокинула голову и рассмеялась, могу добавить, что рассмеялась она оглушительно, постоянно обнимая меня за талию. Она повела меня вперед в гостиную, где усадила лицом к лицу на диван.
— Вампиры — люди, — начала она.
Я махнула рукой между нами и сказала:
— Я знаю. Люсьен объяснил это прошлой ночью.
— Для нас солнце не смертельно.
Я этого не знала, но не поделилась, главным образом потому, что она и так поняла по моей реакции, что я этого не знала.
Она продолжила:
— Раньше мы вели ночной образ жизни. Вот так и поползли эти слухи.
— О, — сказала я, просто чтобы что-то сказать.
В этом был смысл. На самом деле все это имело смысл, что немного разочаровывало. Я бы предпочла, чтобы дело касалось темной магии или чего-то зловещего, зла. Это дало бы мне еще одну причину добавить в мое хранилище «Почему я ненавижу Люсьена».
