— Почему же ты не сбежала? — удивился я.
— Когда в моей голове возникла эта мысль и он услышал ее, то в ответ я прочла такое, что от ужаса открывшихся перспектив неделю не могла заснуть, раз за разом просыпаясь в холодном поту! Однако со временем смогла привыкнуть и уже не обращала внимания на бушевавшие вокруг моего «хозяина» страсти. Взамен Жаррон стал осыпать драгоценностями и придумал для меня статус «Королевы ночи». Его идея пришлась по душе всем лидерам Злонравных, и у каждого из них появилась своя королева. Этот статус стал обрастать ритуалами, подчиненные Жаррона восхваляли красоту королевы, подносили подарки, и в результате у меня даже появились завистницы. Некоторым из них удавалось запрыгнуть к Жаррону в постель, но он непременно отшивал этих «счастливиц», в очередной раз объявляя, что у него уже есть королева. А однажды, во время очередной сходки лидеров, кому-то в голову пришла идея устроить нечто вроде конкурса королев, во время которого меня признали «Королевой Королев ночи», а среди лидеров произошла потасовка. Жаррону не понравились мысли одного из своих «коллег» на мой счет, и он нанес наглецу ранение в пах. Этот случай и положил начало постигшей Жаррона участи и моим злоключениям.
Чарра замолчала и надолго задумалась.
Поднявшись с кровати, я налил ей стакан воды и, посетовав, что под рукой нет вина, предложил утолить жажду.
— И что происходило дальше? — прерывая паузу, спросил я.
— В один прекрасный момент деньги перестали выполнять роль мерила стоимости и трудовых затрат. Наличность, в основном сконцентрированная в руках кучки не отличающихся филантропией магнатов, не отражала реальной экономической картины в стране. Да и в условиях, когда всем гражданам и без эквивалентов понятна истинная стоимость того или иного товара, а данное слово или заключенная сделка не требуют нотариального заверения, деньги превращаются в бумажный хлам. Сообщества, перейдя на взаиморасчеты по системе обоюдовыгодного перераспределения ресурсов, окончательно вырвали и без того уже призрачную власть из рук правительства. После его падения начался короткий период безвластия, во время которого и завершился этап разделения людей по складу характера на Благонравных и Злонравных. Первые оказались в большинстве и, чтобы противостоять притеснениям и агрессивным действиям вторых, стали объединяться в общины, иногда огораживая целые городские кварталы и выставляя вооруженное охранение. Из-за произошедших перемен продолжать вести разгульный образ жизни, ничего не производя при этом, стало невозможно. Завоеванное Жарроном положение зашаталось, и он принялся сколачивать боевые отряды, совершая набеги на расположившиеся поблизости общины. Но в центре города, ранее самом хлебном месте, не было ни одного значимого предприятия, а те общины, что уже были обворованы и обложены данью, предпочли переселиться. Тогда Жаррон развязал войну с соседними группировками Злонравных и сумел подмять под себя весь западный и часть северного районов города. Но тут начались бомбардировки. Бывшая элита в спешном порядке покинула страну, и препятствовать ее исходу никто не стремился, да, впрочем, даже заниматься этим уже было некому. Таможня, прокуратура и суды перестали существовать чуть ли не с первых дней Прозрения. Жаррон еще смеялся от того, что всех смежников и блюстителей законности впору самих приговаривать к длительным срокам отсидки, столько грязных делишек повсплывало наружу. Обосновавшись у незатронутых Прозрением соседей, бывшие правители Лории укрепили в сознании своих зарубежных коллег уверенность в необходимости экстренных и радикальных мер по отношению к «зараженным» территориям. Да и развернувшаяся в мировом медиа-пространстве деятельность лорианских сообществ, делящихся «вредными» технологиями и не менее опасным опытом, заставили действовать. И реакция последовала незамедлительно, только отправленные на нашу территорию боевые подразделения свою задачу не выполняли. Как правило, большая часть военнослужащих назад не возвращалась, а те, что все же приходили обратно, непременно увольнялись со службы. Не помогали даже костюмы высшей химической защиты. Столкнувшись с невозможностью решить проблему «по-тихому», соседние страны объединились в Реакционный союз и принялись наносить ракетно-бомбовые удары по наиболее густонаселенным территориям нашей страны. Но Прозрение в этот раз сработало во благо, и жители городов, почувствовав опасность, в основном успевали покинуть подвергнувшиеся бомбардировке районы. Больших жертв всегда удавалось избегать, правда, желающих возвращаться в разрушенные и объятые пожарами города находилось все меньше. Общины Благонравных стали массово переселяться и обустраиваться в сельских районах, к тому же группе молодых ученых удалось спроектировать и построить установки протонного занавеса. Под пологом их защиты, общины быстро развивались, принимая в свои ряды все оставшиеся без крова и ресурсов сообщества. Злонравные же продолжали контролировать ранее захваченное городское добро — склады, некоторое производственное оборудование, транспортные средства. Но в отличие от Благонравных их объединения погрязли в междоусобицах, и ни о каком развитии, естественно, не могло быть и речи. А каждая бомбардировка приносила все новые потери. После уничтожения нефтебаз остро стал вопрос нехватки горючего, а вскоре и продовольствие подошло к концу. Общины Благонравных, сумевшие не только сохранить, но и модернизировать сельскохозяйственное производство, еще и грамотно организовали оборону, успешно отбившись от стихийных набегов Злонравных. Последние, потерпев фиаско, развязали кровопролитную войну друг с другом, в результате которой численность банд убавилась чуть ли не вдвое. Оставшиеся в живых пришли к выводу о необходимости торговли с общинами, предлагая запчасти и сохранившееся оборудование в обмен на продовольствие. Жаррон, кстати, был в числе первых, кто организовал такую торговлю. Однако со временем и этот источник продовольствия стал давать сбои. Группировки Злонравных начали постепенно распадаться на множество малочисленных банд, рассеявшихся по округе в поисках продовольствия и наживы. Лишь Жаррону удалось удержать возле себя довольно внушительный отряд головорезов, и он, объявив себя единоличным хозяином Пурино, попытался обложить все окрестные банды налогом. Но несогласные с его требованием группы ночью напали на нашу резиденцию. В завязавшейся перестрелке шальная пуля угодила Жаррону в шею, повредив сонную артерию. В суматохе боя никто ему помощь не оказал, а когда бойцы услыхали его смерть, то прекратили отстреливаться и вышли из боя, спешно покинув здание резиденции. Я же растерялась и не успела бежать. На мою беду командовал нападавшими тот самый человек, что во время памятного конкурса королев позволил себе фривольные мысли в мой адрес и был «оскорблен» Жарроном ударом ножа в пах. Не стану описывать тех ужасов, что мне довелось испытать, когда в комнату ворвалась толпа обезумевших от внезапной удачи подонков. Каждый норовил поиметь Королеву королев, подыскивая в своем убогом воображении самые извращенные формы. Грязь и боль растянулись в бесконечность. Стоило мне потерять сознание, как меня тут же обливали холодной водой, и мучения продолжались вновь. Когда же на моем теле не осталось живого места, меня выволокли из здания на ближайшую помойку. Последнее, что я помню, — это занесенный для удара в лицо ботинок главаря нападавших. Очнулась я уже здесь, в общине. Так случилось, что на меня наткнулась группа разведчиков, посланная к месту недавнего боестолкновения Злонравных. В общинном госпитале меня вылечили, а выяснив, что я не являюсь Злонравной, даже предложили стать членом общины. Но я так и не смогла найти общего языка с местными жителями. Вся моя прошлая жизнь, все события, пережитые мною, для каждого члена общины да, в принципе, и для любого другого человека словно открытая книга. Кто-то мне сочувствует, но основная масса людей осуждает или считает, что я сама виновата во всем случившемся. Не знаю, может, они и правы, ведь, если честно признаться, мне иногда доставлял удовольствие тот антураж, что воздвигал вокруг меня Жаррон. Так что с женской частью общины у меня, мягко говоря, натянутые отношения, а с мужской и вовсе никаких. Ни один местный мужчина никогда не захочет назвать меня своей женщиной по той простой причине, что образы прошлого всегда будут ему «слышны», ну ты понимаешь. Поэтому я и живу в гостевом доме, отдельно ото всех, никому не нужным балластом, зарабатывая на хлеб пошивом одежды. А ведь мне только двадцать четыре года, я, в конце концов, женщина и хочу нормальной человеческой жизни. Выйти замуж, родить детей, стать счастливой и любимой. Что в этом плохого? Но нет, однажды выбрав неверный путь, я «благодаря» Прозрению уже никогда не смогу начать жизнь с чистого листа. Во всяком случае, в этой стране. Ну вот, теперь, зная обо мне все, ты, наверное, захочешь прогнать, а я не вправе даже обижаться. По сути, ведь воспользовалась твоей невосприимчивостью к Прозрению, чтобы залезть к тебе в койку. Но прошу, помоги! Я готова на все, лишь бы вырваться из этого клинча!
