– Нет, не парень.
– Родственник?
Давай, Шелест, решайся.
– Брат, – цежу я, молясь, чтобы не оказалось, что я совершила фатальную ошибку.
– Брат, – повторяет за мной Марат и откидывается на спинку стула. Его глаза, не глаза, а гвозди покрытые корочкой льда, острые и дырявящие насквозь, попутно замораживающие внутренности. Быть его виз а виз непросто, я бы сказала морозно и колюче. – Ты живешь с ним?
– Да.
– В таком случае, я воспользуюсь своей репутацией крайне беспринципного и наглого парня и напрошусь к тебе в гости, – ни тени намека на шутку.
Если Северский побывает у меня в гостях, то челюсть Ульяны придется приклеивать обратно тем самым супер клеем. Наверное, стоит втихушку сделать фото, чтобы не прослыть безосновательным пустословом. Как же жаль, что столь фееричный компромат пропадает из-за Мишиной работы!
– Он уехал, – говорю я под его вопрошающим взглядом, – во Францию, на неопределенный срок.
– Во Францию? – говорит слишком задумчиво и загадочно, как по мне.
– В командировку, – подтверждаю я.
– Внезапную, я так понимаю?
– Да, а как ты…?
– Догадался.
– Марат, – впервые я зову его по имени, и мы оба замираем, точно оставшиеся без тока провода, – он мой брат. Скажи мне, что происходит?
Смотрит. Оценивает. Обдумывает ответ, точно испытывая меня на прочность и гадая, какую роль я играю в неизвестном мне деле. Решается.
– Не знаю, Шелест. Но думаю, нам обоим не понравится правда, – неожиданно роднящая нас с ним неизвестность и расплывчатость будущих перспектив повисает точно огромная капля посреди светлой кухни. Вопрос в том, на кого она упадет, а кому достанутся только брызги?
Как оказалось, спала я долго. Очень долго. И, судя по количеству пропущенных звонков в телефоне, который я достала из рюкзака, милостиво врученного мне Маратом, кому-то предстоял вагон и маленькая тележка с горкой так нелюбимых телефонных разговоров. Даже мама и та решила не дожидаться, когда я соберусь с силами и сама ее наберу, и обозначилась тремя пропущенными звонками в списке имен, в котором помимо нее присутствовали Ульяна, Миша и Лео. Последний умудрился вписаться в абсолютно круглую и страшную цифру двадцать, которая помимо страха вселяла в меня кучу других не самых приятных мыслей, связанных с моим далеко не милым и совсем не доброжелательным начальством. А учитывая тот факт, что вчерашнюю репетицию я проспала, сегодня мне еще предстояло отправиться в театр, чтобы не усугубить недовольство Лео.
