- Но не на улице. Здесь, - Егор отвел Алену в сторону, за книжный киоск. Ешь, - улыбнулся.
Алена то губы облизнет, то лизнет мороженое - Егор смотрел. Молчал. Усмехнулся: "Хоть себе покупай! Если ты что-нибудь ешь - не голоден - но хочется все бросить и бежать на кухню и, непременно, за таким же куском, как у тебя. Если ты смеешься, я еще не знаю, что ты там читаешь или что услышала смешного, а уже улыбаюсь заранее. - Помолчал и добавил, но уж как-то слишком серьезно, - а если ты заплачешь, и подумать не могу, что со мной будет". И Алена глянула на него удивленно.
Она хотела было сказать, что вот плакать-то ей ну уж никак не хочется, не получится у нее сейчас заплакать, даже на спор, как бы она ни старалась, но подняла глаза на Егора и промолчала: Егор опять был где-то... Обидеться ей, что ли, что Егор не с ней?.. или тревожиться? Слаще было б обидеться. Но не затем же он пришел в институт, чтобы показать ей свое равнодушие. Значит...?
Неясная тревога, тоскливое предчувствие еще невидимой, но уже неминуемой беды, как отравленный воздух, проникла в Алену, и ей вдруг стало так тошно, так нехорошо... Но тут же она решила, что никакой беды быть не может, потому что если у Егора неприятность, тем лучше, ну, не в том конечно смысле, что хорошо, что ему плохо, хорошо-то как раз, когда у него все хорошо, а в том, что чем крупнее у него неприятность, тем нужнее ему Алена. Она не знала, какую неприятность представить себе: болезнь? опасная? заразная? или он что-то натворил? Ну. Егор - натворил - невероятно, но все равно, пусть. Что еще? Неважно. В любом случае она будет - нужно - ждать, сколько нужно, нужно поедет вместе с ним. Куда? Неважно. Какая разница? Куда ему нужно, туда она с ним и поедет. Она везде будет рядом с ним. И ему уже не может быть так плохо, как могло бы быть, потому что теперь у него есть она.
Она уже собиралась все это сказать Егору, но глянула - он смотрит ей в глаза, чуть прикусив губу, и Алена поняла: он и без слов все знает, все слова, что она ищет. Но если знает - пусть ответит!
Егор вздохнул вместо ответа, взял за локоть, сказал: "Пойдем".
На улице шел снег. Огромные пушистые хлопья падали и падали на землю, приглушая лишние звуки, и все вокруг было бело - чисто и красиво.
- Ой, снег! - воскликнула Алена, сняла варежку, подставила снегу ладонь, и колкие пушинки падали и таяли, падали и таяли...
Автобусы осторожно ползли по заснеженному проспекту, люди шли не так скоро, как обычно, и поскрипывали сапожки.
