Обо всем и еще кое о чем - Ольга Александровна Туманова

Ольга Туманова

Обо всем и еще кое о чем

Глава 1. Печаль

Глава 2. Встреча

Глава 3. Нежность

Глава 4. Реальность

1. В темно-синем воздушном море, густом и мягком, струятся два изящных светлых силуэта.

И мужской голос:

- Как поздно я тебя встретил.

И ее голос:

- Как горько, что мы так поздно встретились.

И такая печаль. И такая нежность. И так уютно и душе, и телу.

И она льнет к мужчине, и кладет голову ему на грудь, и грудь его, большое грустное облако, осторожно и бережно обнимает ее, и она говорит:

- Как хорошо, что мы поздно встретились: я бы тебя не ценила.

И дребезжащий звук дверного звонка.

Наталья Павловна открыла глаза, но лежала, не шевельнувшись. В ней жило ощущение сна: покой, любовь, свобода, безмятежность: Какой удивительный сон. Какой-то... абстрактный. Ни сюжета, ни бытовых деталей. А нежность, словно материя, и ощутимая, и зримая.

Так жаль спускаться на землю. Если бы можно было закрыть глаза и вновь войти в океане нежности. И плыть, и плыть, и плыть:

И вновь тишину резанул долгий прерывистый звонок.

Наталья Павловна вяло потянулась за халатом. Халат лежал тут же, у изголовья, на столе, что стоял впритык к дивану. Комната у Натальи Павловны небольшая, сплошь заставлена мебелью, и, когда раскрыт диван, негде даже стул поставить для одежды.

Наталья Павловна вздохнула: действительность ничем не напоминает сновидение, и, проводя рукой по лицу, словно снимая манящее видение, Наталья Павловна пошла к двери.

На пороге стоял Звягинцев. Как и всегда, лицо Юрия Федоровича светилось довольством, ноги были широко расставлены, словно площадку треплет шторм, руки глубоко спрятаны в карманы коричневой кожаной куртки, куртка распахнута, и из-под серого свитера выпирал живот, стриженая бобриком голова на короткой толстой шее пряталась в приподнятые плечи.

- Здорово! - Звягинцев переступил с ноги на ногу, качнулся, как суденышко от удара волны, и шагнул в квартиру. - Проснулась? Одевайся, поехали.

- Я ничего еще не делала, - Наталья Павловна глянула на часы, что висели в прихожей как раз над головой Звягинцева. Почти десять - завтракать поздно, обедать рано. Но Звягинцев, небось, с шести утра мотается. - Подожди. Я сейчас картошку пожарю.

Наталья Павловна прошла на кухню и машинально включила репродуктор: с весны, когда сын ушел в армию, она с тревогой слушала про все события в стране и в мире. События и в стране, и в мире были тревожные.

Звягинцев шумно скинул в прихожей туфли и, не снимая куртки и не вынимая рук из карманов, прошел на кухню, встал в дверях. На круглом розовом лице под черным бобриком привычная улыбка.