Избранные места из Евангелия Шри Рамакришны | страница 5

(на границе между обыденным и абсолютным состояниями сознания), для того чтобы он мог воплощать в себе откровение о Ней и нести его людям.

С необычайным состоянием внутренней цельности, которое Рамакришна обрел в результате этого опыта, связаны наиболее революционные аспекты его духовного пути: сперва — погружение в глубину ислама, когда в конце 1866 года с помощью посвященного суфия он осознал свое единство с Аллахом, а затем, восемь лет спустя, в ноябре 1874 года, — обращение к христианству. После трех дней полного сосредоточения на образе Христа Рамакришна встретил Его и испытал мистическое слияние с Ним в саду Дакшинешвара. После этих необычайных переживаний Рамакришна стал первым в истории пророком, провозгласившим сущностное единство всех религий, указавшим путь к прекращению всех религиозных войн и раздоров. Он выступил провозвестником новой планетарной цивилизации, в которой все верования признавались бы разными, но одинаково истинными путями к Богу — всего лишь разными «блюдами» на небесной кухне, которые с любовью готовит Мать для своих детей. Как говорил Рамакришна, «Бог создал множество религий, которые отвечают самым разным ожиданиям и подходят для различных стран и эпох... Как мать, ухаживая за больными детьми, дает одному рис и карри, другому — саго и арроурут, а хлеб с маслом — третьему, так и Господь предусмотрел различные пути для разных людей». Потенциальное значение этого прозрения — единства в Матери всех путей и откровений — трудно переоценить: только объединенное человечество будет в силах разрешить все экономические, политические и экологические проблемы, угрожающие самому существованию жизни на Земле. Объединиться же оно сможет только в том случае, если все современные религии, служащие сейчас источником раздоров, оставят свои нечестивые претензии на исключительность.

Рамакришне не просто довелось самому пережить этот уникальный опыт: он указал прямой путь к его достижению, путь, которым могут идти люди любых верований и культур. Невероятное богатство и масштаб личного опыта дали ему внутреннее понимание множественности способов восприятия Бога, как обладающего, так и не обладающего формой. Постоянное ощущение Материнской благодати убедило его в том, что всякого, кто, как и он, обращается к Матери с абсолютной верой и доверием, Она сама одарит всем необходимым, чтобы стать просветленным служителем ее всепобеждающей любви.

Этот поистине революционный подход бросил вызов тысячелетиям власти священнослужителей и поклонения учителям. Те, кто называет Рамакришну просто гуру, умаляют его значение. Разумеется, он был самым волшебным и светлым из учителей. Но это далеко не самое удивительное. Рамакришна — живое божественное дитя своей Матери, указавшее путь прямого общения с Нею, путь, открытый для всех, кто искренне и страстно желает получить второе рождение через Нее. Он терпеть не мог, когда его называли «гуру», так как знал, что только сама Мать и внутреннее притяжение к Ней, живущее в каждом сердце, могут быть истинными наставниками. Особое восприятие Матери вывело его далеко за пределы потребности в каком-либо руководстве, даже в том, которое он сам называл Божественным. В этом отношении опыт Рамакришны тоже следует считать пророческим. В.наше время, когда религии и институты духовного наставничества один за другим теряют значение и влияние, открытый Рамакришной прямой путь будет обретать все большую и большую силу. Как он говорил, «суть едина под разными именами; все способны видеть одну и ту же истину: только климат, темперамент и привычка давать имена создают различия. Пусть каждый следует своим собственным путем. Если человек искренне и страстно желает познать Бога, да пребудет с ним мир, он его, несомненно, познает». Путь Рамакришны начался и закончился под руководством одного-единственного наставника — самой Матери. На своем пути он принимал многих учителей и черпал из многих источников, но, впитав новые знания, неизменно выходил за их границы. Всем современным искателям духовной истины Рамакришна может подать пример легкого танца между почтительной, но отнюдь не рабской зависимостью и глубинной независимостью духа, которой требует полное осознание во всех вопросах, касающихся Бога.