— Что это? — недоуменно пробормотал Ричард, забирая протянутый конверт.
—Это карта. Здесь указанно куда тебе надо отправиться.
— Зачем?
— Надо привести одну женщину. Тайно! — подняв длинный указательный палец, Рори заговорщически прошептал, не спуская белесых глаз с Ричарда.
Сомерсет озадачено развернул конверт, и судорожно выдохнул. Проклятые болота…
Поздней ночью, на балконе, что примыкал к покоям наследного принца Надейры, всматриваясь в даль, стоял мужчина. Можно было подумать, что он наслаждается открывшемуся с такой высоты вида. Если бы не его руки, сжимавшие до боли в мышцах мраморные перила. Прохладный морской воздух, дувший с побережья океана, холодил разгоряченную кожу. Вместе с прохладой, ветер доносил до него чарующий звук окарины и запах цветущей природы. На дворе была весна, и столица оживала после зимней спячки. Пережив суровую зиму, наслаждаясь жаркими днями, люди гуляли до поздней ночи. Торговцы, обрадованный тем, что народ оживился, радостно зазывали прохожих. Тут и там можно было увидеть выступления бродячих музыкантов.
— Почему он так поступает с нами? — в который раз спрашивал Арман, вглядываясь в огни ночного города, простиравшиеся до горизонта. Сладкий запах ванили донесся до него. Девичьи руки обняли обнаженные плечи. Прислонившись головой к мужской спине, Найрин прижалась к мужу.
— Пойми, Арман, он не хочет, чтобы его сын женился на какой-то простолюдинке, сироте. Любимый, ты же был у Джеральда. Заметь, это касается тех, кто еще не нашел свою любовь. Мы же с тобой вместе. — поцеловав его спину, она отошла и встала рядом. Посмотрев долгим взглядом на город, она произнесла. — Не думай об этом. Смотри пред нами целая империя, скоро ты станешь королем. Все будут подчиняться нам с тобой, и какое-то проклятие не помешает нам.
Арман перевел взгляд на свою жену. Облаченная в парчовый халат с распущенными волосами, она собственническим взглядом всматривалась вдаль и улыбалась. Принц озадаченно смотрел на Найрин, не разделяя появившуюся из неоткуда ее уверенность.
После утреннего визита к королю Арман больше часа успокаивал жену. Найрин старалась не показывать, насколько расстроена, но как только он довел ее до покоев она разрыдалась. Ей было обидно, что король не принял скромную девушку бесприданницу.
— Я во всем виновата. Прости меня. Твой отец ненавидит меня. Ненавидит нас, — всхлипывая, тихо твердила она, сжимая в тонких пальцах шелковый черный платок. — Мы совершили ошибку. Я совершила! — упав на кровать, она еще громче заплакала. Затем, сев обратно, она посмотрела на мужа, и кусая губы прошептала, — Я ведь люблю тебя больше жизни. Ты ведь не оставишь меня. Я не смогу без тебя…
