Папа сделал подарок, превратив обычную ванную в большую душевую. А мама сама настояла на том, чтобы в моей квартире не было шкафов и полок, до которых нельзя достать из сидячего положения. Когда же я все-таки оказалась в своем гнездышке, то поняла, что стараниями родителей от моего, некогда дорогого дома, ничего не осталось: все, совершенно все было новым. Ну, кроме адреса и соседей. Егора я встретила в первый же день после того, как мне, наконец, удалось выгнать родителей. Как только за ними закрылась дверь, я принялась готовиться к первой самостоятельной попытке спуститься на коляске из подъезда на улицу. Вопреки расхожему мнению для этого не обязательно иметь полозья для спуска на ступеньках, особенно если учитывать мой небольшой вес.
Вот в таком интересном положении, когда я, балансируя канатоходцем на задних колесах, по сути, стоически удерживаясь одними руками за поручни, спускалась с пяти ступенек от лифта до двери подъезда, меня и застал возвращающийся Егор. Сцена, достойная мыльных опер, только в жизни никакой романтики от такой ситуации не бывает. Он удивился, потом как-то посерел лицом и, не говоря ни слова, бросился к лестнице мимо меня.
Я только пожала плечами и продолжила свой трюк. Вообще теперь я всегда стремилась называть то, что давалось мне с трудом — трюками, потому что иначе становилось как-то совсем грустно, а так, раз я проделала трюк, значит, герой цирковой арены, повод собой гордиться. Примерно месяц у меня ушел на то, чтобы научиться спускаться и подниматься по лестнице, заталкивать коляску с собой в лифт. А на прогулках узнать все магазины с удобными подъемами, все аккуратные переходы, в которых колеса не застрянут в трещине асфальта, и прочие мелочи, целая Вселенная которых открылась передо мной после выписки из реабилитационного центра.
А после случилось то, что должно было случиться — ко мне заглянул Егор с тортом и букетом роз. Мы поговорили, впервые с момента последней встречи в больнице, как взрослые люди. Честно говоря, я была рада тому, что мы не встретились раньше. Все два года я училась не ненавидеть его и не жалеть себя. Если бы мы попытались сохранить дружбу в то время, то ничего бы не вышло. Слишком много боли причиняли мне осколки розовых очков. Ведь любому хочется думать, что слово «любовь» не просто красивое, распиаренное слово, а нечто, ради чего другой прикроет твою спину, станет поддержкой в жизни. Этого хотят и мужчины, и женщины, только женщины верят в сказку куда сильнее, как и в чрезмерное благородство сильной половины человечества. Я не была исключением из этого правила, и, хотя разумом все прекрасно понимала, было невероятно больно, и ощущение предательства уходило из глубины души достаточно долго.
