Лучшими сиденьями были те, которые располагались по обе стороны от императорской ложи, ближе всего к ипподрому и рядом с местом, куда направлялись Катон и его небольшая группа. Эти места были зарезервированы для сенаторов и их семей, хотя никто из них еще не прибыл. Вместо этого их рабы были посланы вперед, чтобы зарезервировать места и приготовить подушки и другие удобства для своих хозяев. Другая группа рабов находилась в ложе императора, готовясь к прибытию Нерона и его свиты позже утром. Одни устраивали гирлянды, другие готовили небольшие жаровни, чтобы нагреть амфоры с ароматной водой, которая будет подслащивать воздух вокруг Нерона и его гостей.
- Вон там. - Макрон указал на пустые скамейки рядом с барьером, с которых открывался вид на песочную арену. - У нас будет хороший обзор команд на старте и финише каждой гонки.
- И мы сможем увидеть императора, - взволнованно добавила Петронелла. Как и многие другие представители ее социального статуса, она была очарована членами императорского дома и их делами, что было на удивление неизбежным.
Они заняли свои места, Луций положил руки и подбородок на поручни, пока он смотрел на ряд арок в конце цирка, где было видно, как команды готовят колесницы и проверяют поводья и крепления перед тем, как впрячь лошадей. Горстка обслуживающего персонала разгребала песок, в то время как другие несли корзины с бинтами на носилках к постам для лечения травм на спи́не – овальном островке, который проходил посередине арены. Взошло солнце и наполнило стадион светом и теплом. Ряды сидений тянулись примерно на шестьсот шагов от их места до изогнутых скамей в дальнем конце арены. Одного масштаба сооружения и мерцающей массы десятков тысяч зрителей было достаточно, чтобы гарантировать волнение и предвкушение, которые Катон видел в глазах своего сына, с удивлением разглядывающего окружающую его обстановку.
Макрон взъерошил кудри мальчика. - Никогда не видел ничего подобного, а, парень?
Луций покачал головой. - Как будто здесь собрались люди со всей Империи.
- Не совсем, - улыбнулся Макрон.
Прибыла первая из групп сенаторов, мужчин, одетых в белоснежные тоги, обнажающие широкую красную полосу на плече их туник, старательно пытающихся выглядеть максимально достойно своего статуса, пока они шли к своим местам, останавливаясь, чтобы помахать группам своих клиентов, сидящих в общих рядах. Когда последний из них занял свои места в сопровождении своих жен и детей, внезапно раздался звук буцин и туб, и все взгляды обратились на императорскую ложу, и шум стих. Катон мог видеть отряд германских телохранителей, которые уже заняли свои позиции вокруг ложи. Когда медный рев затих, другие фигуры появились и заняли свои места, а затем наступила краткая тишина. Свежий хор нот вновь ее разбил, и в поле зрения появился бородатый юноша, который протянул руки к зрителям. Они зааплодировали и одобрительно взревели в ответ, и началось пение, которое быстро продолжалось до тех пор, пока звук не заполнил все трибуны. «Нерон! Нерон! Нерон!»
