Учиться, конечно, надо. Но учеба — это не только школьный класс, это не только стремление получить диплом (я не зачеркиваю знания, получаемые при этом). Учение — это еще умение любым способом, из любых источников получить нужные для дела знания.
Валерий с фрондерством молодого человека отказывается от первого пути. Что ж, наверное, это перегиб. Но нельзя в свою очередь зачеркивать и второй путь. Страшно не то, что человек не ходит в школу, в техникум, университет культуры. Страшен тот застой, который наступает, и наступает не только вслед за этим. А если застоя нет? Тогда что? К тому же смешно на самом деле садить кадровых рабочих, великолепных специалистов за те же парты, за те же учебники, по которым учатся мальчики и девочки в 12–13 лет. Мне, например, будь я на месте Валерия, просто обидно было бы.
Так что спор, о котором я рассказал, вызван, конечно, не только и не столько бунтом меньшего брата против старшего.
Если бы я писал о Валентине Сивкове сценарий киноочерка, то он начинался бы так:
«Трудовая книжка. Она занимает весь экран. Невидимые руки с медлительной торжественностью раскрывают ее. Мы читаем:
Сивков Валентин Иванович.
Место работы — Березниковский анилинокрасочный завод.
Должность — слесарь цеха КИП и автоматики.
Время поступления на работу — 1941 год.
Снова переворачивается страница.
«Сведения о переходе на новую работу», — такова надпись вверху совершенно чистой страницы. На ней появляется первый титр: «Запись в трудовой книжке».
Точнее было бы сказать — одна запись в трудовой книжке, потому что двадцать три года, с 1941 года по настоящее время, работает Валентин Сивков на одном и том же предприятии, в одном и том же цехе.
Ну, а если писать с самого начала, то я должен рассказать о первой нашей встрече.
У Валентина Сивкова настолько характерные черты лица, что его узнать после лет, прошедших со времени съемки киноочерка, совсем нетрудно.
Мне назвали его фамилию, сказали приблизительно, где он работает, и после нескольких звонков по телефону я добрался до начальника цеха КИП и автоматики Давида Абрамовича Дрындера. Он сказал, что Валентин где-то на заводе, в цехе, но он постарается передать ему.
И вот около пяти, когда мы закончили разговор с Павлом, в номер, широко распахнув дверь, вошел Валентин, собственной своей персоной. Стоило взглянуть на его лицо, расплывшееся в широкой улыбке, чтобы понять, что он сегодня навеселе. Увидав Павла, он страшно обрадовался, попробовал даже поцеловаться. Наговорил ему много ласковых слов, а потом, начав выговаривать за то, что он у него не появляется, заклеймил его как предателя, забывшего старых друзей.
