«Римская история» Веллея Патеркула | страница 81



, возместив ущерб людям всех сословий из собственного имущества! При каком спокойствии людей он осуществил набор войска, предмет постоянного и чрезвычайного страха, без смятения среди набранных! (3) И если дозволит природа и разрешит человеческая посредственность, я осмелюсь вознести вместе с богами жалобу: чем он заслужил, что против него имел преступные планы сначала Друз Либон?[490] Затем [выступившие против него] Силий[491] и Пизон[492], одному из которых он предоставил высшие почести, а другому их приумножил? Чтобы перейти к большему, хотя и это он считал величайшим, — за что он потерял сыновей юношами?[493] За что потерял внука от своего Друза? (4) До сих пор мы говорили о горестном. Теперь надлежит перейти к постыдному! Какие страдания М. Виниций, терзали его душу на протяжении этих трех лет! Каким долго скрываемым и от того еще более жестоким пламенем сжигало ему грудь, когда по вине невестки, когда по вине внука он вынужден был страдать, негодовать, краснеть[494]? К несчастьям этого времени добавилась потеря матери, женщины достойнейшей и во всем более подобной богам, чем людям[495], власть которой никто не чувствовал, разве лишь при избавлении от опасности или повышении в должности.

CXXXI. Труд мне надлежит закончить молитвой. О, Юпитер Капитолийский, и ты, Марс Градив[496], основатель и установитель римского имени[497], и ты, хранительница вечного огня Веста, и вы, все боги, которые распространили мощь Римской империи до крайнего предела земель, вас всенародно заклинаю и молю: охраняйте, сохраняйте, поддерживайте это состояние, этот мир, [этого принцепса][498] (2), а когда он исполнит долговременную службу смертного, как можно позднее определите ему преемников, да таких, чьи плечи были бы достаточно тверды, чтобы вынести бремя власти над миром, которое, как мы чувствуем, выдерживает он; намерения всех граждан, если они благие[499], [поддержите, если нечестивые — сокрушите!].

А.И. Немировский

ВЕЛЛЕЙ ПАТЕРКУЛ И ЕГО ВРЕМЯ

Есть на языке Гомера и Аристотеля необычайно емкое слово — метаморфозы. Оно, как греческая губка, впитало огромное идейное и образное богатство. В нем и диалектика Гераклита с учением о вечном движении и изменении, и едва ли не основная линия античной мифологии с ее чудесными превращениями людей в животных, в растения, в камни и, наоборот, с очеловечиванием животного мира и мертвой природы. История Рима последних двух столетий Республики являет пример метаморфоз иного рода — социальных и политических перемен, подготовивших изменения во всех сферах духовной жизни римского народа.