Сзади поспешал арьергард командора Грейга — два линкора, три фрегата и парочка бомбардирских кораблей. В море, второй линией, шли полдесятка бригов и около дюжины мелких кораблей, а также два десятка венецианских галер — сражение обещало быть жарким.
— Началось, — Алехан скривил губы — Эльфинстон пошел напролом, турецкие корабли давали залп за залпом по проходившим мимо них русским кораблям. И зря они так делали — перезарядить морскую пушку проблематично, требуется время. Так что линкоры кордебаталии могут подойти как раз в этот момент и попотчевать неприятеля полновесными залпами в тот момент, когда ответить огнем не смогут.
Так оно и вышло — эскадру Спиридова встретили нестройными залпами, зато в ответ рявкнули бомбические орудия, единороги и «кара-надо». Противники шли в сотне саженей друг от друга и стреляли, стреляли — часто скрываясь за густым пороховым дымом.
Но дальше произошло то, чего Алехан никак не ожидал. Белую завесу пробил толстый бушприт неприятельского корабля, непонятно как вывалившегося из своей линии. Линкоры сцепились, рангоут перепутался, от столкновения многие матросы попадали на палубу.
— Алла!
С громкими криками на палубу «Москвы» стали прыгать полуголые люди с саблями в руках и пистолетами, засунутыми под кушаки — загорелые, визжащие от ярости, дико вращающие глазами.
— Вашу мать!
Русские матросы оказались не робкого десятка и встретили неприятеля всем что под руку попало — банники и багры в их руках оказались более смертоносным оружием, чем сабли. Но турки продолжали прыгать десяток за десятком, однако в схватку ринулись греки из абордажной команды, давно ожидавшие этого часа.
— Бей супостата, братцы!
Зычный голос Спиридова, привыкшего в шторм отдавать команды, перекрыл творящийся гвалт. Будь Алехан моложе, и не получи он запомнившегося на всю жизнь абордажа под Шлиссельбургом, он бы ринулся в схватку, от желания зудели кулаки. Но он продолжал совершенно спокойно стоять на юте, его даже прикрыли своими телами два крепких матроса. Окружили так же и адмирала, тот продолжал спокойно командовать, будто за свою жизнь побывал в десятках абордажей.
Вместе с тем, в дело вступили морские пехотинцы, и тут прыгающим на палубу русского корабля туркам стало плохо — их просто выбивали ружейным огнем. Оставшиеся на палубе османы были вскоре перебиты, и теперь уже русские и греки пошли на абордаж неприятельского судно, стреляя и беспрерывно ругаясь…
