— Это твои первые внуки — заржала я, разглядывая приплод. Одиннадцать прозрачно розовых уродцев, похожих на червяков. — Спасибо тебе, любимый. Подарок на восьмое марта ты мне приподнес, огонь просто. Роды мы принимали весь остаток ночи. Вернее, как принимали. Сочувствовали и наблюдали. Свалились в кровать под утро, и забылись тяжелым сном.
— Вставайте, лядители — спустя пятнадцать минут разбудил нас Димка — Я лесил, хацу пипугая. Плямо чичас, или буду леветь — угрожающе насупился маленький шантажист, и сморщил личико, готовясь разразиться оглушающим ревом.
Попугая, породы корелла сын назвал Гошей. Через неделю новый Гоша бодро болтал на языке Димки, произнося, не бездумно кстати, «Куда пясел» или «Бакс дуляк». По другому говорить он так никогда и не научился.
Гоша, человек, был уже не капитаном флинтом.
— Я похож на городского сумасшедшего — жаловался муж, выводя на прогулку колченогого Бакса. На одном его плече гордо восседала Клариса Павловна, на другом, полный тезка, лопочущий на детском суахили. Бабки, сидящие на лавке, крутили пальцем у виска, глядя вслед крупной фигуре моего мужа, остальное население двора старалось моего мужа избегать. Мало ли, что там у него в голове.
Крысята выросли, обзавелись рыжей, зачесанной на бок челочкой, и черными усишками.
— На Гитлеров похожи — восхищался Гоша разглядывая «внуков». Димка красил баксу губы, безумно дорогой помадой, подаренной мне колегами, ею же рисовал круг вокруг пса. «Как в Вие» — пояснил сын, испаряясь.
В конце концов, гитлерята выросли и разбежались по квартире. Как уж они выбрались из клетки, загадка из разряда теоремы Ферма. Гоша ловил их три дня. Поймав, сложил в банку и отнес в зоомагазин, из которого его погнал и к ветеринару за справками о здоровье. Ветеринар заломил за бумажки такую цену, что у мужа отпала челюсть. С трудом вернув ее на место, Гошик спросил.
— А без справок нельзя?
— Можно — ответил айболит. В унитаз и смыть- Зря он это сказал. Гоша такого не прощает. Короче, справки мой муж получил, дав крысятам дорогу в жизнь.
Клариса Павловна прожила у нас два года. Гоша колотил ломом промерзшую землю и тайком вытирал слезы.
— Гош, может не мучайся. Заклеим тело в коробку и в мусоропровод выкинем — предложила я.
— Думай, что говоришь, женщина. Я друзей в помойку не выкидываю — ответил муж.
У нас было много животных после этого. Хомяки, черепахи, рыбки, попугаи, кошки, собаки. Они умирали — это естественно, но даже рыбок, Гоша хоронил и хоронит. А если занят, то копать приходится мне.
