, толи переметнувшейся на сторону Баала, толи, вообще, организовавшую собственную сторону.
— Избавим город от ведьмы и он постепенно вернется в обычное состояние, — пожал плечами под плащом некромант. — Если тебе от этого станет легче.
— Сейчас мне уже все равно, — ответил Рыцарь Смерти, — но раньше я любил Эпиналь.
— Ты еще способен испытывать чувства, сэр Роланд, я давно забыл что это такое. А вот та же Гретхен может испытывать их как и раньше. Оккультисты в куда большей степени люди, нежели кто-либо из нас.
— Цель, — произнес Роланд, — вот чего лишены и вы, и оккультисты. Пока у нас есть цель, мы жи… — он оборвал себя, — существуем и все наше существование подчинено ей. Именно поэтому мы — идеальные солдаты.
— И в этом ваша основная слабость, — усмехнулся Ашган. — Что ты станешь делать, когда покончишь с Ганелоном? Что становится с теми у кого твоя пресловутая цель пропадает?
— Не знаю, — звякнул наплечниками Роланд, — и не узнаю покуда не покончу с ним. Отложим этот спор до тех времен, Ашган.
— Отложим. Если, конечно, будем существовать тогда.
— Он здесь, госпожа, — произнес герцог де Курвуазье, склоняясь в почтительном поклоне перед женщиной в золотом шлеме, вроде тех, что носили энеанские легионеры, налобная часть которого вместе с полумаской-забралом были словно покрыты эмалью и украшенном затейливой гравировкой, четыре шипа были расположены на его куполе и налобной части, деля его как бы на две половины. Также на женщине были полные наручи, закрывающие руки от плеча и плавно переходящие в латные перчатки, все того же золотого цвета, на оплечьях красовались по паре длинных шипов. Ноги ее закрывали столь же полные поножи и сабатоны не отличавшиеся разнообразием цветовой гаммы. Общую картину дополнял ошейник с четырьмя шипами, выглядевший скорее воинственно, нежели как символ рабского статуса. В остальном одежда женщины не была особенно эпатажной — простой черный камзол, правда расстегнутый на объемистой груди, заметно выпиравшей в разрезе нижней туники, и облегающие штаны для верховой езды. Она, конечно, более подходила мужчине и могла повергнуть в глубокий шок какую-нибудь добропорядочную матрону, однако на этой женщине смотрелась как должное.
Что не мог не оценить герцог де Курвуазье, очарованный загадочностью и силой женщины, звавшей себя Гретхен Черная.
— Наконец, — протянула ведьма. — Я так долго ждала тебя, мой милый. — Она с улыбкой поднесла к губам бокал с вином и сделала аккуратный глоток. Тонкая струйка красного вина стекла по ее лицу, сделав ее похожей на вампиршу. — А кто были те двое, что приходили к тебе?
