— Огромное спасибо! — поблагодарила я, осторожно прикасаясь к вышитому цветку, а Лола, совершенно счастливая, тут же распорядилась: — Ну-ка достань, примерь, тебе должно пойти.
Все гости одобрительно закивали, и я, все еще заливаясь краской и становясь одного цвета с подарками, достала платок и накинула поверх плеч.
— Настоящая испанка! — послышалось со всех сторон, кто-то зааплодировал, а я, все еще смущаясь, обняла Лолу в знак искренней благодарности.
Чтобы не обидеть хозяйку, я так и осталась сидеть в этой яркой красной шали, с которой гроздьями свисала красивая бахрома, как внезапно все пространство залили звуки гитары и яркие протяжные голоса.
Я повернула голову ко входу и замерла — в нашу сторону шли три потрясающе красивые женщины в ярких нарядах, хлопая в такт и вытанцовывая фламенко.
Под разливистые гитарные напевы началась феерия красок, гости тут же подхватили ритм и хлопая, начали подпевать испанским грациям.
— Боже, это невероятно красиво! — тоже хлопая в такт шептала я Лоле, не смея отвести глаз. — Я думала, танго один из самых эмоциональных танцев, но теперь понимаю, что фламенко ни в чем ему не уступает.
— На самом деле это не фламенко, а севильяна, — кивнула Лола.
— Севильяна?
— Народный танец из Севильи. Его считают разновидностью фламенко, но моя мама всегда считала это заблуждением.
А между тем, к танцующим испанским грациям уже присоединилось несколько женщин из числа гостей, и наш ресторан превратился в народное испанское гулянье.
Рассматривая, как грациозно и легко двигались совсем не худенькие испанки, я покачала головой.
— Это, наверное, неимоверно сложно. Но Боже, как они двигаются, сколько грации и достоинства, — продолжала я петь оды этому заводному танцу. — Сколько страсти и эмоциональности!
— Эти движения знают все с детства, — покровительственно улыбнулась хозяйка.
— Да, для этого нужно родиться испанкой, — улыбнулась я, завороженно наблюдая за очередным арабеском.
— Хотите я вас научу?
— Нет, что вы, я не смогу так, — замотала я головой, а про себя добавила “я уже один раз потанцевала на пьяную голову в чужой стране, и из этого ничего хорошего не вышло”.
Но как оказалось, донья Долорес слова “нет” не принимала.
Она встала из-за стола и, приняв горделивую позу, протянула мне руку.
— Я хочу вас научить истинно испанскому народному танцу. Вы против?
Ситуация сложилась неловкая — я понимала, что мой отказ был бы совершенно бестактным и мог обидеть и Лолу, и ее гостей, и всю Испанию вместе взятую с их радушием.
