Облизнув губы, я улыбнулась и, сфотографировав картину, отправила Ричарду вместе с сообщением:
“Квинтэссенция соблазненной Евы. Декаданс, созданный Дьяволом”.
— Что там за ужин у вас намечается в девять вечера? На открытом воздухе? — опять меня отвлек голос Авроры, и я вновь вскинула на нее внимательный взгляд.
— А вы не поедете?
— Нечего мне там делать, — махнула она рукой.
— Не знаю. Но это не официальный прием. Кармен проинформировала, что форма одежды свободная, но нарядная, ресторан где-то на берегу моря недалеко от Сотогранде, — пожала я плечами. — Ричард сказал, что подъедет сразу туда.
— Прохладно на улице, у моря в особенности. Одевайтесь потеплее, — то ли предлагала, то ли настоятельно советовала Аврора.
— Надену свое голубое платье до пят с расклешенной юбкой, — кивнула я и, вспомнив о засосе на шее, добавила про себя: “И его высокий воротник хорошо скроет отметины Ричарда”.
— Это то, которое вы купили в Малаге? С тонкой вышивкой “ришелье”?
— Ну да, — подтвердила я и спросила: — Вы мне сделаете прическу?
— Как по мне, к этому платью лучше подойдут распущенные волосы.
— В образе хитаны? — рассмеялась я.
— Еще одно непонятное слово…
— Цыганка, — пояснила я, и Аврора кивнула в знак одобрения моего образа.
Ровно в девять часов я в сопровождении Макартура стояла у ресторана на берегу моря. Как оказалось, Лола зарезервировала клуб под названием "Trocadero", мы были приглашены на ужин, больше похожий на дружеско-семейный, и сейчас меня окружала масса незнакомых людей. Столы были сдвинуты к одной стене и открывали через французское окно шикарный вид на вечернее, темнеющее в багровых отблесках море.
Гости, не стесняясь, уже вовсю ели холодные закуски, пили сангрию и разговаривали так громко, что уже через минуту в ушах звенело от испанской экспрессивной речи. Лола, увидев нас, тут же пошла нам навстречу, в очередной раз меня расцеловала и, вручив бокал с ледяной сангрией, начала знакомить со всеми присутствующими. В этот раз услуги Кармен очень пригодились, так как многие не говорили по-английски, и это даже немного радовало, потому что я была избавлена от половины вопросов, посыпавшихся от дружелюбных, но совершенно не знавших, что такое личное пространство, испанцев. Здесь были и пожилые пары, и пары среднего возраста, и молодежь, и даже дети, которые носились по террасе и кричали, что было мочи. Меня представляли как “новию” мистера Барретта, гости улыбались, радостно меня обнимали, но иногда казалось, что на меня смотрели, как на заморскую диковинку, которую все хотели пощупать и расцеловать.
