Разделение, проведённое нами между природой и культурой, не смогло уберечь того, что в этой системе называется природой, даже после возведения этого понятия в трансцендентный идеал. Зато это разделение создало удобное алиби для человеческой культуры, выведенной из области геологии и биологии в сферу самодостаточной выразительности. К чему это нас приводит?
Сама идея абсолюта, явленного вне культуры, дискредитирована, но живуча. Принять же на веру обратное – что культура явлена вне абсолютной идеи – кажется ещё труднее. Как я писал выше, никакой «природы» на самом деле не существует. Значит, нет и культуры. Есть химия, абстракции, фазовые переходы, закономерности, их коллапс и прочее[27]. Биология возвращается, но вместе с ней и геология. Смиренное приятие искусственного предполагает онтологический поворот другого рода, основанный не на разнородных социальных конструкциях релятивистского плюриверсума, а на признании, что наши собственные познание и промышленность – явления материального мира, действующего в соответствии с собственными закономерными интеллектуальными моделями. В этом смысле искусственность, которая нас интересует, есть не нечто фальшивое (в противоположность подлинному), а нечто рукотворное – как отпечаток намерения и замысла в моделях становления. Это способ распознать силу путем измерения и отслеживания закономерностей следов её деятельности.
Аномальная закономерность
Искусственное – это «аномальная регулярность». Это порядок, которого мы не ожидаем и который не мог бы возникнуть без преднамеренного вмешательства[28]. Если астрономы внимательно слушают шум, доносящийся из далёкого космоса, и обнаруживают кусок информации, статистически «слишком структурированный», чтобы возникнуть по чистой случайности, значит, это искусственный сигнал. Когда археологи исследуют два камня и приходят к выводу, что один из них – обычный камень, а другой, судя по аномальной правильности узора его заострённых краев, представляет собой каменный топор возрастом три миллиона лет за авторством ископаемого гоминида, они отслеживают искусственное.
Среди всех искусственных проявлений и закономерностей, которые по-настоящему нам важны, абсолютные, не поддающиеся классификации границы между антропогенными и неантропогенными климатическими изменениями являют собой наиболее последовательное столкновение с искусственным[29]. Впрочем, задавать вопрос о том, кто несет ответственность за появление урагана, – значит подставляться под языковые ловушки, ошибочно истолковывать, как может и как ни в коем случае не может персонифицироваться действующая сила. Диагностировать климатические изменения как антропогенно-искусственные – не значит перекраивать границы между человеческой культурой и природой, а значит признавать, что именно технические данные делают аномальные паттерны нормой. Изменение климата ставит перед каждым из нас эпистемологическую проблему: весь мир стал упражнением в интерпретации искусственности. Из этого следует, что наши ответные меры также должны быть решительно антропогенными. План – искусственный и должен быть искусственным.
