Скривившись, она несколько раз провела расческой по волосам и, подумав, заплела их в воздушную косу, завязав ее все той же лентой. Потом, отчаянно пытаясь не думать, а зачем она это делает, Марна взяла со столика пыльный флакон терпких восточных духов и нанесла несколько капель на манжеты.
На ужин она пригласила своего штурмана Эриха, Анну, лоцмана Налу, фотографа «Парнаса» Оскара и старпома Ульве. С Эрихом они плавали с тех самых пор, как «Плясунья» была спущена на воду. Этот невысокий бледный мужчина с жесткими рыжими усами и веснушками, густо обсыпавшими его лицо, был для Марны лучшим другом все эти годы. В одном из боев Эрих потерял левую руку, и теперь ее заменял металлический протез. Эрих отказался делать его похожим на настоящую руку и никогда не закрывал рукавом. В результате все могли беспрепятственно любоваться, как шестеренки протеза крутятся быстрее, когда он сгибает руку или шевелит пальцами. Хорошо хоть рука не ржавела от сырого морского воздуха, иначе Эрих с удовольствием бы ей скрипел и шутливо жаловался на радикулит!
Нала была ее недавней «находкой». В одном из плаваний два года назад, Марна взялась везти к мужу некую высокопоставленную особу. Эта женщина все плавание не выходила из каюты, и никто не видел ее лица и не слышал голоса — она была с головы до ног завернута в черные шелка. С ней была юная, такая же молчаливая служанка. Незадолго до прибытия девушка пришла к Марне в каюту, и, разрыдавшись, попросила оставить ее на корабле. Она сказала, что прекрасно владеет навигацией и умеет пользоваться экранами и астролябией. Откуда она все это знает — Нала так и не призналась. Марна, недолго думая, ночью спустила под воду свой личный батискаф, а утром подняла скандал, сказав, что служанка пассажирки сбежала, угнав ее подлодку. Женщина не сказала ни слова. По прибытию на берег, Марне выплатили сумму большую аккуратно на стоимость ее батискафа. Когда они отошли от порта, Нала наконец-то смогла выйти из трюма.
Ульве, высокий молодой блондин, был смешлив, прекрасно играл на гитаре, знал множество анекдотов и был неизлечимым пьяницей. Марна не стала бы держать его на судне ни минуты, но ни разу в плаванье он даже не прикоснулся к бутылке, зато в портах он неизменно пил не просыхая. И еще он очень нравился женщинам. Марна не раз спрашивала себя, сколько светловолосых и голубоглазых мальчишек и девчонок в портовых городках по его вине растут без отца. А еще Марна знала, что Ульве давно был в нее влюблен. Они никогда об этом не говорили, но почему-то когда она об этом думала, ей становилось тоскливо.
