Анхель никогда не умел перемещаться. Не умел он и быстро передвигаться, молниеносно оказываясь на другом месте, и сейчас как никогда раньше проклинал свою медлительность.
Он слышал выстрелы, мгновенно понял, что это друг призывает на помощь, и что зовет он именно его — в конце концов, кого же еще мог бы позвать Чеслав? Он понял, что выстрелы донеслись со стороны холма, а чуть позже, уже спеша по лесу в нужном направлении, увидел и башни замка, внезапно вновь вознесшиеся над ветвями зимних деревьев. Почти сразу вслед за этим потрясением слуха его коснулся вой — вой отчаянный, зовущий, молящий, и Анхель поспешил прибавить ходу.
Вой повторился еще дважды. Каждый раз ему чудилось, что голос волка слабнет, каждую секунду казалось, что силы оставляют его друга, но, выбежав из лесу к холму, ворас убедился, что это не совсем так.
Зрелище, представшее его глазам, восхищало и ужасало одновременно.
На склоне холма, перед взявшимся из ниоткуда замком, крупный рыжий волк, покрытый красными пятнами своей и чужой крови, яростно бросался на полчища существ, тварей, осаждающих его и так и норовящих вцепиться кто в глотку, а кто и хотя бы в лапу.
Кто эти существа, что они собою представляют, Анхель знал — понял по бессмысленным, налитым кровью глазам, по особой резкости и неестественности движений, и мгновенно догадался, что призвал их никто иной, как великий мастер Альберт.
Кровь бросилась ему в голову. Он знал, что Чеслав отправился на холм вовсе не для того, чтобы нарваться на ссору, что он пошел сюда исключительно с целью вновь зарядиться силой, напитаться ей, как делал это в шестом веке. А выходит, что, придя, он нарвался на бой… на жестокое и бесчестное сражение, когда целая армия упырей набросилась на одного оборотня!
Да, бессмертного, да, нечеловечески сильного оборотня, но все-таки одного!
Ан рванулся вперед и, не добежав несколько шагов до безумной свалки, буквально упал на одно колено.
— Чес! В сторону! — сорвался с его губ предупреждающий крик и, не дожидаясь реакции определенно услышавшего его друга, ворас прошептал привычное, — Dum spiro spero. Freddo, freddo!
Волк отскочил назад, ближе к своему спасителю, и у ног того взметнулся столб ледяного пламени. На этот раз оно не было похоже цветом на обычный огонь, отдавало синевой, дышало холодом и, по-видимому, не только не обжигало, но и более того — замораживало.
Упыри, не обращая внимания на огонь — в их сознании был искоренен инстинкт самосохранения, отсутствовал страх смерти, — двинулись вперед, бросились за ускользающей добычей… Пламя коснулось их, пламя объяло их, скрывая от глаз друзей и, замерев на миг, двинулось дальше.
