— Белый Волк, говорите? — спросил.
— Да, да! Как есть, Могучий Бык узнал! — на самого старого показали, тот кивнул степенно.
На том индейце больше всех перьев было, амулеты всяческие, кости, рога. Выглядел солидно, одним словом.
— Забавно, конечно, — Джонни сказал, да только Могучий Бык перебил его, склянку из тыквы протянул.
— На! Дом придёшь, выпей! Как спать ляжешь, тотем придёт! Сразу поймёшь всё! — сказал.
Джонни склянку взял, побултыхал, плеснуло внутри. За пазуху сунул.
— Три доллар, — первый индеец говорит, руку протягивает.
— Ай, мошенники! — Джонни рассмеялся, но деньги дал.
Чем чёрт не шутит, в конце концов.
Вечером домой спать не пошёл, забрался на сеновал, чтоб с папашей лишний раз не видеться. На соломе растянулся, травинку в зубы зажал, поворочался. Про склянку вспомнил. Пробку вытащил, содержимое понюхал. Пахло молоком и травами. На вкус даже сладкое оказалось, так что Джонни залпом всю склянку и осушил.
Проснулся утром, внизу. Голова гудит, будто улей, а никаких тотемов даже близко не видал.
— Ну, нехристи… — процедил зло.
Аж на три доллара нагрели, а Джонни такого не терпел, чай, не дурачок деревенский.
— Джонни! — папаша уже со двора орёт. — Джонни, бегом сюда! Бездельник ты паршивый!
Ну он глаза кое-как продрал, на двор вышел. А там папаша в одном исподнем, зато с винчестером наперевес.
— Ночью видел чего? Слышал? — прорычал, как пёс на цепи, за рубаху схватил.
— Отстань, а… Спал я… — Джонни ответил.
— Ты пока спал, опять трёх овец зарезали! Чтоб им пусто было!
Прошли вдвоём до загона. И правда, три овцы мёртвые лежат, в крови, остальные в угол жмутся, блеют испуганно.
— Ну ты глянь, а?! Сволочи! — папаша не унимался всё. — Погрызли, да и бросили так!
Джонни затылок почесал.
— Волки что ли? — спросил.
— Нет, я ночью с кровати встал и загрыз! Волки, конечно! Нет, в самом деле, мужиков на охоту собирать пора. Вроде в прошлом году стреляли-стреляли…
Тут-то у Джонни дважды два и сложилось. Он воздух носом втянул, поморщился. Кровью пахло, железом. Запах обычный, знакомый, да только сейчас казался таким же сладким, как то молоко.
Значит, не обманули. Значит, и в самом деле он не просто Джонни Биверс, бездельник с захудалой папашиной фермы. Он — Белый Волк, великий воин. Он и раньше подозревал, что не создан для того, чтоб пасти овец и таскать навоз, а теперь окончательно понял, что его судьба — стать великим.
— Да и хер с ними, с твоими овцами, — ухмыльнулся, к конюшне пошёл.
