Ещё большим авторитетом он был среди крестьян и бедняков к югу от границы, с которыми щедро делился добычей, да и на нужды церкви жертвовал изрядно.
В общем, дела у него шли хорошо. Пока не появился гринго.
В тот день кабальерос отдыхали в городке Провиденсия, что стоит неподалёку от Рио-Гранде. Отмечали ещё одно успешное дело, всей бандой распивая виски в местном салуне да тиская местных девчонок. Пепе как раз вышел на улицу, свежим воздухом подышать, когда на главной улице показался всадник на вороном жеребце.
Был он одет во всё чёрное, будто гробовщик, и даже пояс с кобурой были из чёрной кожи, а из-под широких полей чёрной шляпы виднелось бледное худощавое лицо и мутные рыбьи глаза. Всадник остановился возле Пепе, бросил поводья на коновязь и прошёл в салун, на мгновение встретившись взглядом с мексиканцем. Пепе только удивился его бледноте, будто кожа этого гринго солнца никогда не видела. Нечасто такого увидишь в мексиканском захолустье. Пепе зашёл следом за ним.
Сразу послышались смешки, шёпот громкий, но гринго спокойно проследовал к барной стойке и напротив бармена уселся.
— Эй, гринго! — Хавьер прокричал, один из кабальерос.
Пепе нахмурился и встал в дверях. Незнакомец бывалым выглядел, и со стороны Хавьера было глупо задирать его. Хавьер всегда был дураком, хоть и стрелял отменно.
— Да? — хрипло отозвался гринго.
И было что-то в его голосе, отчего всё желание его задирать у Хавьера выветрилось. Все тут же вернулись к своим делам, разговорам и выпивке, а Мигель снова на гитаре забренчал.
Гринго выпил виски, помолчал пару минут.
— Слышал я, Педро Гонсалес нынче здесь обитает, — произнёс он на испанском.
И тишина повисла. За такие расспросы в этих местах можно было и на пулю нарваться, но гринго спокойно сидел, повернувшись спиной к дюжине вооружённых кабальерос.
— И какое у тебя к нему дело? — произнёс Пепе.
На законника этот незнакомец не был похож, да и чутьё подсказывало, что не за наградой этот гринго сюда заявился.
— Деловое предложение, — гринго повернулся и уставился на Пепе холодным взглядом своих мутных глаз.
— Ну пойдём, побеседуем, — хмыкнул Пепе.
Они оба поднялись наверх, в одну из комнат, подальше от любопытных ушей и глаз.
— Банк Сан-Антонио, — произнёс гринго, как только Пепе дверь закрыл.
— Говори сперва, кто ты такой, — сказал Пепе на плохом английском, сжимая дробовик под полами пончо, с которым не расставался ни на минуту.
— Просто ещё один гринго, — холодно произнёс незнакомец.
