– Нет, ты не помнишь, как ее зовут. Более того, ты просто ее никогда не встречал. Для тебя ее не существует. Но если я узнаю, что это не так и вам каким-то образом все-таки удалось снова увидеться, тебе придется об этом пожалеть.
Теперь я открыто усмехаюсь. Но глаз не поднимаю. Точно знаю: стоит мне посмотреть на Романова, и я увижу его полный решимости взгляд, от которого меня передернет. В любой другой ситуации я бы засомневалась в правильности своего ответа. И поведения. Но от его уверенного выражения на красивом лице зубы сводит и немеет язык. И мне плевать, что с таким, возможно, лучше не связываться. Об этом я подумаю завтра.
Я потом долго сижу, не двигаясь, неохотно ковыряюсь вилкой в остывшем ужине и никак не могу понять, что происходит. После ухода Романова между мной и Сергеем воцаряется молчание. Убийственное. Удушливое. Как гильотина над головой осужденного в решающий момент.
– А если бы я согласилась? – нарушаю молчание я. И чувствую, как мои слова разрезают воздух. Дробят его молекулы и взрывают тишину. Хочу прояснить ситуацию. Хочу узнать, насколько еще принадлежу сама себе.
– Зачем загадывать? – после паузы неохотно отвечает он. Это уже не имеет значения. Осталось в прошлом и потеряло свою актуальность. Важно другое. – Ты уезжаешь с островов. Сегодня ночью. На выходе тебя ждет Тимур, он отвезет в аэропорт.
– Плохо дело, да? – спрашиваю я, и так уже зная, что да, плохо. Иначе, меня бы не отправляли, куда подальше под охраной. Или с охраной. Что по сути одно и тоже. Все дело в Романове, и сколь неприятен для меня этот факт, его я тоже усилием воли признаю. От чего волна злости поднимается изнутри и обжигает нёбо.
– Пока сложно сказать, – он улыбается через силу. – Но не будем рисковать. Отдохни пару дней в Москве, а потом улетишь в Испанию. – Он берет меня за руку и несильно сжимает. Я выдергиваю ладонь. Прикуриваю. Подавляю накатившую тошноту.
– Я не виновата, – тихо шепчу я. – Я не знала.
– Прекрати себя накручивать, – устало произносит Морозов, делает глоток виски из стакана и поднимается. – Не думай ни о чем, пройдись по магазинам, развейся. А я решу данную проблему.
Мне не нравится, каким тоном он это произносит. И мне не нравится, какие действия могут последовать за его словами. Проблем у Морозова нет. А если есть, то они быстро решаются. Одним очень верным способом. Хотя я знаю их, куда больше. Тогда какого же черта, мне приходиться улетать? Бережет мою впечатлительную натуру или сомневается в своих силах?
