Официант приносит воду. На мгновение разговор прекращается. Передо мной появляется хрустальный бокал с прозрачной жидкостью, перламутровыми кубиками льда и сочной долькой лимона. Даже не замечаю, как подают основные блюда. Разворачиваю салфетку и укладываю ее на коленях. Расправляю, чтобы не было складок.
– Пять. Это же всего лишь шлюха, – сколько презрения в его словах. Пренебрежения. А тем временем моя стоимость приближается к стоимости машины представительского класса.
Моя вилка замирает над куском румяного кролика. В миллиметре от тонкой хрустящей корочки. Разглядываю на тарелке изумрудные листья базилика, каждую прожилку. Все еще надеюсь, что струна, натянутая у меня в груди, чуть ослабнет, и я смогу сделать полноценный вдох.
– Женщина всегда остается женщиной. Шлюхами их делают мужчины.
Я все-таки беру в рот кусочек сочного мяса, но он застревает у меня в горле, и я чуть им не давлюсь.
– Шлюхами они делают себя сами. Все, что продается, покупается.
– Она не продается. Только если сама этого не пожелает, – твердо заканчивает он и смотрит на меня в ожидании ответа. – Аня?
Я поднимаю взгляд. Медленно. Очень медленно. И впервые за весь вечер смотрю Романову прямо в глаза. Долго и без тени смущения. Вижу свое перевернутое отражение в его расширившихся зрачках. Вижу, как сжались его челюсти и как дернулась верхняя губа в бессильной ярости. Уголок моих губ чуть приподнимается в момент его поражения. Я изображаю полуулыбку. Полуусмешку. Одним незаметным движением брови подчеркиваю свою победу. Вношу ясность в ситуацию. Тянусь за бокалом с водой и делаю небольшой глоток, при этом равнодушно пожимаю плечами. На хрустальном ободке остается след от моей помады. В душе остается последний его взгляд. Взгляд человека, который следует своим путем по своей собственной вселенной. Пустой и отрешенный взгляд, до краев наполненный немой угрозой. Игнорирую. И четко отвечаю:
– Нет.
Нет – это самое приятное слово. Что бы кто ни говорил. Решение всех споров, нелепых предложений и сделок. Я бы еще добавила: "Ни в коем случае. Ни за что. Никогда. Совершенно невозможно". И еще тысячу вариантов отказа.
Романов небрежно бросает кредитную карту на стол, в то время как Сергей молча смотрит на него. А затем, вдруг что-то вспомнив, добавляет:
– Александр, – я отмечаю, как звучит имя из его уст. Жестко и холодно. – Ты помнишь, как ее зовут?
Я ужинаю, не обращая ни на кого внимания. Ответа нет. Морозов продолжает:
