«Без нее Стокгольм не был бы так прекрасен. Именно присутствие Иры наделяет город магией…».
Аня смотрит в иллюминатор и улыбается чему-то своему.
— Везет тебе, Ира. Ты можешь играть на фортепиано, можешь выразить свои чувства к Стокгольму в какой-нибудь симфонии.
Ира смотрит на Аню, и глаза ее блестят.
— Лучше я буду выражать свои чувства к тебе. Стокгольм — лишь город. Магией его наделяют люди, это они создают атмосферу.
Аня в смущении опускает глаза. Мысль о том, что Ира может выражать в своих произведениях чувства к ней, кажется обжигающей.
Какое-то время они сидят, наблюдая за плывущими внизу облаками. А потом Аня говорит:
— Всё-таки я буду очень скучать по этому городу.
— Мы сюда вернемся. Нам еще доучиваться.
— Надеюсь, не чтобы расстаться в Немецкой церкви!
— Конечно, нет! Может быть… — Ира запинается, обдает Аню своим хитрющим взглядом. — Может, наоборот для того, чтобы пожениться… — последнее — почти шепотом, словно надеясь, что Аня его не расслышит.
— Ты это серьезно, Ира?
Та отворачивается.
— Не обращай внимания. Просто вдруг подумала, что в этой вероятности мы еще никакими узами связаны не были…
— Это было бы чудесно.
— Что?! — брови Иры взлетают вверх.
— Я сказала, что это чудесная мысль, — улыбается Аня. — Я была бы не против.
Глаза Иры сияют, словно Аня пообещала ей вечную любовь, ни больше, ни меньше.
— У нас ведь все еще впереди, правда? — Аня наклоняется и шепчет на ухо.
— Да, все впереди.
И Ира действительно верит в это. Она смотрит на проплывающее небо, на крошечные дома внизу. И это первый полет, когда Ира не думала о своих родителях.
Часть 3
«Дом — это там, где вас поймут»
Ире казалось, что она полностью готова к разговору со своим учителем. В те последние дни в Стокгольме, а потом в самолете Ира успела проиграть в голове все сценарии этого разговора, приготовила все реплики, которые могут ей понадобиться. Она почти успокоила себя.
Но всё рухнуло, как только они сошли с самолета и встретились с Евгением Александровичем. Ира смотрела на него, уже немолодого, задавленного заботами, с опущенными плечами, но такого счастливого при виде дочки. Она смотрела, как бежит ему навстречу Аня, как она смеется и плачет, а он обнимает ее и гладит по голове.
«Аня — самое дорогое, что у него есть. Я никогда не значила для него столь же много. И никогда не буду. Пора бы уже смириться с этим, старая глупая Ира. Разве могу я причинить ему такую боль, нанести такой удар? Если я потеряю его расположение, его уважение, как мне дальше жить?».
