* * *
Дальше я не помню ничего, совсем. А мама до сих пор рассказывает, как несколько раз переспросила врача в травмпункте, уверен ли он, что у меня перелом. Да, это было правдой. Мама очень переживала за мою «карьеру» фигуристки. Стоит ли говорить, что я перешла к другому тренеру, к Евгению Александровичу. И тогда уже в моей жизни появилась Аня. И Лада. Они появились в моей жизни почти в один момент.
В раздевалке стоит шум от количества людей, находящихся здесь. Хоккеистов, конечно. Наконец, они уходят, вслед за ними тащатся тренеры.
— Давайте, давайте, — поддерживают. — на лёд выходит сборная…
— Советского союза!
«Точно неадекватные!» — решаю про себя я.
И тут кто-то озвучивает мои мысли…
* * *
Я медленно шествую в сторону раздевалки, потому что бегать мне запретили. Вот же угораздило меня упасть с лестницы. Само везение просто! А все уже на катке. Наверное. Меня не покидает чувство, что я пропускаю самое интересное.
И вижу там Иру, причем вид у нее совершенно потерянный. Она смотрела что-то в телефоне, когда я вошла. А теперь смотрит невидящим взглядом в мою сторону. Я понимаю, что-то случилось. Опять. В последнее время ее «идеальность» для меня пошатнулась, зато она открыла себя настоящую. Настоящая более ранима.
— Ты в порядке?
Она вздрагивает.
— Угу.
— Пойдем на лёд?
— Пойдем.
Мне очень не нравится, как она говорит. Что-то точно случилось. Но что?
И мы идём. Просто идём. Лед — моя стихия. И ее тоже.
— Что случилось? — шепотом спрашиваю я.
— Лада.
— Что с ней?
— Пришла. Мириться, — выделяя каждое слово говорит она.
— А ты?
— А я что? Знаешь, я ведь любила ее. До тебя. А может и сейчас люблю. Не знаю.
Эх, не умею я людей успокаивать. Ни словами, ни своим присутствием. Я решаю сменить тему.
— А я с лестницы свалилась. Коленку ободрала.
Ира хмыкает.
— Жизнь — боль.
Я прыскаю. Мы выходим на арену. И замечаем команду хоккеистов. Ира ухмыляется:
— Сейчас будут конусы объезжать.
— Так, мужики! — тренер поднимает руку вверх, привлекая всеобщее внимание. — Щас вы все берете конусы и расставляете их. Приказ ясен?
Лёд сотрясается от нестройного «Да».
Через полчаса я присаживаюсь на скамеечку прямо рядом со льдом.
«Извращались как могли!» — прокомментировала Юлька, когда увидела эту жалкую попытку создать удобства.
Ирка подъезжает ко мне через пару минут.
— А я уж испугалась, что ты снова меня бросила.
— Я не бросала, — замечаю я, но не спорю.
Я и Ира сидим на лавочке, слушаем музыку и ведущего, постоянно ее прерывающего своим «где ж ваши ручки?»
