– Разве у неё, кроме тебя, никого нет? – спросила Пинария, устремив на девушку проницательный взор.
– Увы, – вздохнула Альбия. – В ранней юности она, как и я, потеряла родителей, потом овдовела...
И, как бывало всегда, при воспоминании о брате в глазах у девушки появились слёзы.
– Она мне как родная сестра, – совладав с волнением, продолжала Альбия. – Я единственная, кто может её утешить и ободрить.
Тронули ли Пинарию слёзы девушки или подкупила искренность, с которой она говорила о своих отношениях с Кальпурнией, – неизвестно, только лицо её немного прояснилось и взгляд смягчился.
– Что ж, ты можешь поехать к ней, – сказала она. – Но постарайся надолго не задерживаться. Помни, что твоё место – в храме нашей богини и покровительницы.
– Благодарю тебя, Великая дева! – В порыве чувств Альбия схватила костлявую руку старшей весталки и прильнула к ней губами.
Пинария отстранила её и проговорила сердито:
– Поторопись же – ведь тебя ждут.
Они попрощались.
На следующее утро, собрав вещи и оставив дом на попечение Бассы, Альбия отправилась в Неаполь.
Едва колесница, запряжённая парой африканских лошадей, проехав по Аппиевой дороге, повернула в сторону Кампании, взору Альбии открылась потрясающе красивая картина. Утопали в густой зелени фруктовые сады и апельсиновые рощи, золотились плодородные нивы, буйными травами благоухали луга. Казалось, нет в мире ничего более пленительного, чем этот цветущий, залитый солнцем и овеянный тёплым ветром уголок земли. Благодатный, волшебный край!
Домициева дорога, по которой теперь ехала Альбия, проходила почти у береговой линии, так что за беломраморными виллами и прекрасными садами виднелось покоящееся в объятиях залива лазоревое море.
Альбия наслаждалась великолепием кампанской природы, солнечным светом и пропитанным запахом моря ветром. Она вдруг почувствовала отвращение к затворнической жизни, какую вела; ей хотелось чего-то необыкновенного; она жаждала безграничных просторов света, свободы и любви...
Вилла Кальпурнии находилась в аристократическом квартале, утопавшем в зелени кипарисов, ореховых деревьев, туи, акации и магнолий. Белые патрицианские дома, украшенные мрамором колонн, галерей и портиков, подчёркивали богатство их обитателей. Вдоль дорожек в садах были расставлены скульптуры, тропинки вели к водоёмам и укромным беседкам.
В одной из таких беседок, густо увитой побегами вьюнка и плюща, Альбия и нашла Кальпурнию.
Молодая женщина сидела со скучающим видом в садовом кресле, положив изящно обутые ножки на низенькую скамеечку. На коленях у неё лежала рукопись, которую она читала, по всей видимости, уже не в первый раз. При виде весталки лицо Кальпурнии просияло искренней радостью.
