– Я собираюсь проучить тебя, братец Марк, за то, что ты посмел задрать ей тунику выше колен! – крикнул хриплым, ломающимся голосом другой: высокий красивый юноша лет пятнадцати.
– Поговорим об этом позже, за ужином, когда вернётся ваш отец, – сказала Альбия, взглянув на обоих глазами строгой, но справедливой матери. И затем прибавила: – А сейчас ступайте и приведите вашу сестру: в столь позднее время девочкам её возраста положено уже быть дома.
Как только мальчишки выбежали за порог, Деллия снова перевела взгляд на Альбию:
– Их... отец... Марк, ведь правда? – Она выталкивала эти слова через силу, с жёсткими паузами. Как будто боролась с наплывом какого-то чувства.
– Хочешь дождаться его? – неожиданно предложила ей Альбия.
– Нет! – холодно отрезала гостья, сверкнув зелёными глазами, и торопливо закуталась в покрывало. – Я уже ухожу. Мне не нужно ни твоё снисхождение, ни его презрение. Пусть я навсегда останусь в его памяти той великолепной Деллией, красотой которой любовался когда-то весь Рим!
Она направилась к двери, но у самого порога остановилась и сказала с горькой улыбкой, обращаясь к Альбии:
– Всю жизнь я искала милости великих мира сего, искала поклонения гордых мужчин, и мне не было дела до богов. Я даже не оценила их дар – любовь того, кого сама любила больше жизни. Полёт к вершинам власти вскружил мне голову, и я не заметила, что давно уже лечу к земле... Я была полезна Ливии, но для Тиберия я – обуза, которой известно о его тайных злодеяниях. Он отнял у меня всё, оставил только жизнь. Но я знаю, что здесь, в этой ужасной ссылке я много не проживу...
Деллия задумалась на миг и провела рукой по лбу. Глаза её как-то сразу потускнели; Альбии показалось, что она вздохнула.
– Не говори Марку обо мне. Я виновата перед ним. Вина моя – всегда со мной, и страх – простят ли меня боги...
Лицо Деллии изображало в это мгновение искреннее сожаление.
Она ушла, исчезла в сгустившейся вечерней мгле.
Дверь в дом осталась открыта, и вскоре до Альбии донеслись родные голоса. Марк возвращался домой, и дети – двое мальчишек и десятилетняя Блоссия, любимица отца, – встречали его радостными приветствиями...
